Страус американец

Золото Леви Штрауса. Всё, пора кончать с этим Лойбом Штрауссом. Что за имя такое? Ни один американец не выговорит. — Букник Младший

Всё, пора кончать с этим Лойбом Штрауссом. Что за имя такое? Ни один американец не выговорит. Отныне я буду называться Леви Штраус. Смешные американцы даже это имя произносят на собственный манер: «Левай». Ну и пусть, что мне с того? Леви Штраус завоюет Америку!

Он решил это ещё на корабле, который уносил его с матерью и сёстрами всё дальше и дальше от родного дома. А может, он ничего такого и не решал, а просто мечтал: кто в восемнадцать лет не мечтает? Времени мечтать у него было очень, очень много — тогда, в 1847 году, корабли в Америку шли очень, очень медленно.

Леви Штраус.Леви родился в старинном баварском городке Буттенхайм в семье Гирша и Ребекки Штраусс. У него было пять сводных братьев и сестёр, дети отца от первого брака, и одна родная сестра, Фанни. Семья жила дружно, но в 1845 году Гирш Штраусс умер от чахотки. Мать Леви с несколькими детьми решила попытать счастья в Америке. Они отправились в Нью-Йорк, где два сводных брата Леви к тому времени успели основать мануфактурное дело.

В те годы многие верили, что в далёкой Америке улицы вымощены золотом, а деньги делают прямо из воздуха. Но Леви вскоре убедился, что это совсем не так. Ему пришлось стать уличным разносчиком. Юный бизнесмен торговал пуговицами, нитками, иголками, булавками, крючками, ножницами и другим нехитрым товаром.

Леви был предприимчивым коммивояжёром. Вскоре он начал мечтать о Калифорнии. Там в 1849 году вспыхнула золотая лихорадка. Из Нью-Йорка в Сан-Франциско один за другим отплывали корабли с золотоискателями. Все они надеялись найти золотую жилу или крупный самородок и разбогатеть.

Леви Штраус прекрасно понимал, что золота на всех не хватит. Большинство старателей разорятся и вернутся домой с пустыми руками. Но пока их не настигло разочарование, в Калифорнии им понадобятся самые разнообразные мелочи, думал Леви. Он убедил братьев дать ему товаров на продажу, сел на корабль и отправился в Сан-Франциско.

Джинсы быстро стали популярны у золотоискателей.Весь товар он распродал ещё в пути. Леви радостно потирал руки, но тут оказалось, что на берегу он сумел бы заработать гораздо больше. «Какой же я дурак!» — корил он себя. Из всего взятого с собой у Леви оставалась только парусина. Теперь-то, размышлял он, я не продешевлю. Ткань наверняка понадобится искателям золота, она пойдет на палатки.

Увы, в лагере золотоискателей палатки оказались не нужны. Но Леви заметил, что одежда незадачливых старателей быстро приходит в негодность. Молодой предприниматель тотчас решил воспользоваться случаем. Он снял мерку с первого попавшегося золотоискателя, с большим трудом нашёл в калифорнийских горах портного и заказал ему прочные штаны из парусины. Он велел портному нашить на штаны множество карманов и для прочности прострочить каждый шов дважды.

Довольный старатель напялил обновку и поспешил в бар. Там он произвёл настоящий фурор. Всем хотелось обзавестись такими же прочными и полезными штанами. Дела у Леви Штрауса стали налаживаться: Калифорния всё же принесла ему золото. Одна беда — золотоискатели часто таскали в карманах разные инструменты, запас табака, самородки. Карманы в местах крепления то и дело рвались.

Эту задачу решил Якоб Дэвис, портной-иммигрант из Невады. Он придумал укреплять штаны, точно конскую сбрую, металлическими заклёпками. Денег на патент у портного не было, и Дэвис стал компаньоном Штрауса. В 1873 году они зарегистрировали знаменитый патент № 139121 на «робу без верха с заклёпками». Вместо парусины Леви стал использовать более легкую хлопчатобумажную ткань. А сами штаны, покрашенные в синий цвет, прозвали «джинсами»: синие штаны когда-то носили моряки из Генуи, а англичане и американцы произносили название итальянского города как «Джинес».

Вся Америка называла джинсы «левайсами» по имени Леви Штрауса. Прочные и удобные джинсы быстро стали любимой одеждой фермеров, лесорубов и ковбоев. Джинсы были доступны каждому, пара стоила всего полтора доллара. В 1890 году появилась классическая модель номер 501. Фирма Штрауса разработала знакомые всем оранжевые стежки на задних карманах, особые металлические пуговицы с тиснением и прославленный лейбл с изображением двух лошадей, которые пытаются разорвать пару джинсов «Левайс».

Музей Леви Штрауса.Однако Штраус не ограничился джинсами. Он создал большое торговое предприятие в Сан-Франциско, стал директором банка, страховой и энергетической компаний. В делах ему помогала старшая сестра Фанни, её муж и их четверо сыновей — племянники Штрауса. Леви никогда не важничал, терпеть не мог обращение «господин Штраус» и просил, чтобы служащие фирмы называли его по имени. Он всегда помнил о своем бедном детстве и юности — помогал еврейской общине Сан-Франциско, жертвовал деньги на дом престарелых и детский приют, учредил 28 стипендий для студентов Калифорнийского университета.

Леви Штраус скончался в 1902 году. Этот человек, приехавший в Америку не имея ничего, оставил своим родным шесть миллионов долларов и создал одежду, которая верно служит людям полтора столетия и исчезать не собирается. В XX веке джинсы стали не только повседневной одеждой, но и предметом «высокой моды». Фирма, основанная Леви, по-прежнему продает их больше всех, а старинный дом в Буттенхайме, где он родился, превратился в музей Леви Штрауса и его джинсов.

75-летие Спасо Хауса: краткая история

Ни одно здание так тесно не ассоциируется с историей американской дипломатии последнего столетия, как Спасо-Хаус, резиденция посла Соединенных Штатов Америки в Москве. С конца 1933 года, когда Спасо-Хаус впервые стал резиденцией американских послов, в нем побывали сотни почетных гостей, от джазовых музыкантов до президентов США и глав российского государства. Здание Спасо-Хауса, находящееся в небольшом арбатском переулке, получило свое название от Спасопесковской площадки, расположенной перед домом, увековеченной художником В.Д. Поленовым на картине «Московский дворик».

На протяжении 75 лет, со времени установления дипломатических отношений между США и Советским Союзом, Спасо-Хаус являлся резиденцией американского посла, а время от времени часть помещения использовалась как офисы. Несмотря на то, что свою заслуженную славу Спасо-Хаус снискал как место знаменитых дипломатических балов и официальных приемов, последние 80 лет он является местом проведения традиционных дипломатических переговоров и встреч с общественностью. Общественные и культурные мероприятия, организованные в Спасо-Хаусе, играли важную роль в ослаблении напряженности и налаживании контактов между США и Россией даже в те времена, когда официальные отношения между двумя странами были довольно натянутыми. Таким образом, история Спасо-Хауса являет собой уникальный пример развития дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Россией в ХХ веке.

Первым владельцем Спасо-Хауса был известный российский промышленник Николай Второв. Его отец, Александр Федорович Второв, нажил немалое состояние, занимаясь торговлей текстильной продукцией в Сибири в XIX веке. В 1897 году Александр Второв переносит свою семейную фирму «Текстильная компания Второва» в Москву. В 1911 году, после его смерти, сын Александра Федоровича Николай унаследовал эту компанию, которая вскоре становится ведущим текстильным предприятием в царской России. Благодаря процветанию своего предприятия, удивительной деловой хватке и использованию опыта американских «баронов-разбойников», Второв вскоре получает прозвища «русский американец» и «московский Морган». Он решает построить дом для своей семьи, и его выбор падает на район Арбата. В 1913 году Второв покупает участок земли у княгини Лобановой-Ростовской и нанимает известных архитекторов Владимира Дмитриевича Адамовича и Владимира Морицевича Маята для составления проекта и строительства своего нового дома. Здание было сконструировано в новомодном стиле ампир, особо популярном в среде крупной торгово-промышленной буржуазии того времени. Современники называли его архитектурным шедевром. Спасо-Хаус и сейчас остается прекрасно сохранившимся образцом русского неоклассицизма начала 20-х годов прошлого столетия.

В ноябре 1917 года власть захватили большевики, а в 1918 году Николай Второв умирает при загадочных обстоятельствах, и его семья покидает страну. Здание Спасо-Хауса переходит в ведение большевистского правительства. По приказу президента Вудро Вильсона американское правительство отказалось признать новый режим, и уже на следующий год посольство США в России было закрыто. На протяжении последующих 15 лет преемники Вильсона придерживались политики «дипломатического непризнания» Советского Союза. Все это время здание Спасо-Хауса использовалось в различных целях, например, для проведения заседаний Всероссийского центрального исполнительного комитета (предшественника Верховного Совета) и как помещение для проживания высокопоставленных советских дипломатов. Среди них были Георгий Васильевич Чичерин, преемник Троцкого на посту народного комиссара по иностранным делам с 1918 по 1930 г., подписавший Рапалльский договор между РСФСР и Германией в 1922 году; а также Лев Михайлович Карахан, специалист по Дальнему Востоку, заместитель Чичерина, принимавший участие в процессе налаживания дипломатических отношений с Китаем в 1924 году.

К 1933 году Соединенные Штаты Америки оставались единственной великой державой, которая все еще не признавала Советское правительство. Однако в ноябре того же года, в результате продолжительных переговоров с наркомом иностранных дел Максимом Максимовичем Литвиновым в Вашингтоне, Соединенные Штаты Америки согласились признать Советский Союз. Это решение было обусловлено тем, что Советы обязались заключить соглашение о соблюдении определенных правовых и религиозных свобод для американских граждан, проживавших на территории Советского Союза, и об уважении политический и территориальной целостности Соединенных Штатов. Президент США Франклин Рузвельт и нарком иностранных дел СССР Литвинов также заключили «джентльменское соглашение», по которому Советское правительство обязалось частично выплатить Америке долг, оставшийся еще со времен царской России. Окончательная цифра этого долга должна была быть определена в ходе дальнейших переговоров. После восстановления дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом президент Рузвельт назначил Уильяма Буллита на должность посла США в Москве.

По прибытии «экспедиционной армии Буллита» (так называли эту группу дипломатов в Государственном департаменте) в Москву в декабре 1933 года начались активные поиски помещений для размещения офисов и обустройства жилья для американских дипломатов. До 1918 года посольство США находилось в бывшей столице царской России Санкт-Петербурге (позднее Петрограде). Поэтому правительство Соединенных Штатов Америки никогда прежде не размещало свое посольство или резиденцию американского посла в Москве. Из-за острой нехватки жилых помещений в новой столице для расселения американских дипломатов в Москве в тот момент были пригодны всего три здания: особняк Второва, дом на Моховой улице недалеко от знаменитой гостиницы «Националь» и еще одно здание, в котором позднее разместилось посольство Польши. Посол Буллит и его сотрудники остановили свой выбор на особняке Второва как временной официальной резиденции посла США в Советском Союзе. Особняк идеально подходил для проведения приемов, и, кроме того, еще в 1928 году в нем была установлена американская отопительная система. Дом на Моховой улице было решено использовать как административное здание.

После вручения верительных грамот и выбора помещений для посольской резиденции и офисов, посол Буллит на короткое время возвратился в Вашингтон, чтобы набрать штат сотрудников для работы в посольстве. В его отсутствие третьему секретарю посольства Джорджу Кеннану было поручено начать переговоры с советским правительством об аренде двух зданий – особняка Второва (который американцы стали называть «Спасо-Хаусом») и дома на Моховой улице. Следуя инструкциям Буллита, в августе 1934 года Кеннан подписал договор, по которому Спасо-Хаус сдавался в аренду американцам на три года при стоимости аренды в $ 75.000 на весь этот срок. Буллит в то время рассчитывал начать работы по строительству здания на Воробьевых горах в стиле особняка Томаса Джефферсона в Монтиселло, поэтому предполагалось, что аренда Спасо-Хауса продлится не более трех лет. Если бы Буллиту удалось решить вопрос о строительстве нового здания на Воробьевых горах, Спасо-Хаус никогда бы не появился на страницах истории американской дипломатии. Однако из-за трений с советским руководством планам Буллита по возведению комплекса зданий посольства США на Воробьевых горах не удалось осуществиться, и именно Спасо-Хаус остался в реестре зданий Государственного департамента США, находящихся за границей.

В начале 1934 года, когда дипломаты, назначенные на службу в первом посольстве США в СССР, приехали в Москву, Спасо-Хаус временно размещал в своих стенах и гостиницу, и административные офисы. Это продолжалось до июня из-за проблем, связанных с реконструкцией здания на Моховой улице. Дело было не только в плохом качестве самой постройки. Джорджу Кеннану стало известно, что советские инженеры опасались, что строительство линии метро прямо под зданием на Моховой улице могло бы привести к разрушению всего сооружения. Поскольку здание было изначально предназначено также и для проживания американских дипломатов, сотрудники посольства вынуждены были временно разместиться в ближайших гостиницах и в Спасо-Хаусе. В то же время для того, чтобы приспособить Спасо-Хаус для выполнения его прямых дипломатических функций, в 1935 году к нему был пристроен концертный зал, который по замыслу архитекторов дополнял бы зал приемов, став местом проведения концертов и просмотра кинофильмов.

Несмотря на усиленные попытки американцев сделать Спасо-Хаус своей резиденцией, оказалось, что его бывшие «постояльцы» совсем не хотели окончательно расставаться с особняком. Когда прежние советские жильцы, хотя и с большой неохотой, покинули здание после того, как американское правительство приняло решения об аренде здания, отзвуки прошлого все же продолжали мешать работе сотрудников посла Буллита. Например, в своих мемуарах Кеннан вспоминает одну занятную историю, связанную с телефонами в Спасо-Хаусе.

В самом начале истории Спасо-Хауса в качестве резиденции американского посла там не было телефонного коммутатора. Лишь два телефонных аппарата непрерывно звонили днем и ночью. Иногда, если кто-нибудь, отвечая на звонок, снимал трубку, в ней слышалось «тяжелое дыхание и загадочное молчание». Сначала никто не мог понять, что происходит, но позже Кеннану удалось узнать из осведомленных источников, что бывший нарком иностранных дел Чичерин, на тот момент «впавший в немилость и отправленный на пенсию, нездоровый и полусумасшедший» звонил в Спасо-Хаус потому, что местный истопник был единственным человеком, кому Чичерин доверял уборку своей квартиры. По всей видимости, схема «чичеринских сигналов по вызову истопника… должна была работать следующим образом: позвонить в Спасо-Хаус, дождаться, пока там снимут трубку, и некоторое время хранить напряженное молчание».

Много лет спустя после того как в 1952 году закончилась работа Кеннана в Москве, он с теплотой вспоминал тот период дружественных отношений, установившихся после признания Советского Союза администрацией президента Рузвельта в ноябре 1933 года, и называл это время «прекрасным и восхитительным». Это был период, когда американские дипломаты и журналисты тепло принимались в советском обществе и могли практически свободно посещать официальные учреждения и общаться с простыми гражданами. По словам Кеннана, это был пример того, «как могли бы сложиться советско-американские отношения при иных обстоятельствах».

Вскоре после того как американские дипломаты переехали в Москву, Спасо-Хаус стал местом проведения целого ряда важных и долгожданных мероприятий. Четвертого июля 1934 года посольство впервые провело ежегодное празднование Дня независимости США. В этот день в парке на берегу Москвы-реки прошел бейсбольный матч, в результате которого команда сотрудников посольства, возглавляемая самим послом Буллитом, нанесла поражение команде американских корреспондентов. Вечером того же дня в Спасо-Хаусе был устроен прием для 100 американских граждан. Это событие положило начало традиции проведения ежегодных приемов в честь Дня независимости и утвердило Спасо-Хаус как основное место приемов американского дипломатического сообщества в Москве.

Два приема, проведенных в начале дипломатической истории Спасо-Хауса, считаются поистине легендарными. Первый из них – рождественский прием в канун 1934 года, когда посол Буллит дал указание своему переводчику Чарльзу Тейеру устроить, как он сам потом вспоминал, «что-нибудь сногсшибательное» для всех американцев, проживающих в Москве. Ирена Уайли, жена советника посольства, предложила устроить вечеринку с участием зверей. Но когда Тейер пришел в Московский зоопарк, взволнованный директор отказался дать животных для проведения каких-либо мероприятий в посольстве иностранной державы. Впавший в отчаяние Тейер обратился в Московский цирк, где ему удалось найти трех тюленей – Мишу, Шуру и Любу, которые могли бы выступить в Спасо-Хаусе с цирковыми трюками. Вечером гости посла собрались в зале приемов, свет был потушен, и лишь прожекторы освещали тюленей, которые по очереди внесли в зал на своих мордочках новогоднюю елку, поднос с бокалами и бутылку шампанского. После этого впечатляющего шествия тюлени продемонстрировали публике еще несколько трюков, но под конец представления выпивший лишнего дрессировщик неожиданно потерял сознание. Произошла сумятица, и неуправляемые тюлени разбрелись по Спасо-Хаусу, а Тейер и другие сотрудники посольства долго не могли загнать их в клетку. К счастью, посол Буллит был вызван в Вашингтон для консультаций с президентом Рузвельтом и на этом приеме не присутствовал, что и спасло дипломатическую карьеру Тейера.

Несмотря на неразбериху, случившуюся на рождественском приеме 1934 года, весной 1935 года американское посольство организовало еще одно историческое мероприятие. На этот раз — официальный прием для представителей всех зарубежных дипломатических миссий, работающих в Москве. В задачу Тейера входило устроить такое мероприятие, которое по своему размаху превосходило бы все когда-либо проводимые посольские приемы в Москве. Теперь госпожа Уайли предложила устроить вечер в пасторальном стиле, который назывался бы «Весенний фестиваль». Памятуя о горьком опыте с тюленями, Тейер с опаской отнесся к идее использования животных, но, как он позже напишет в своих мемуарах, «когда ты всего лишь переводчик, ты понимаешь, что лучше не спорить с женой высокопоставленного дипломата». Для этого праздника Тейер взял животных в Московском зоопарке –директор зоопарка уже «не так, как в прошлый раз, нервничал в ходе общения с иностранцами». Удалось раздобыть несколько горных коз, десяток белых петухов и медвежонка, которого предполагалось держать на протяжении всего вечера на специально сооруженной небольшой платформе. Для полноты ощущений рабочие соорудили в зале приемов искусственный лес из 10 березок – их выкопали заранее и временно поместили в одну из ванных комнат Спасо-Хауса. И, наконец, был сооружен вольер для фазанов, маленьких попугайчиков и сотни зябликов, также позаимствованных у Московского зоопарка. В завершении всего обеденный стол был украшен финскими тюльпанами и листьями цикория, зеленеющими на влажном войлоке, что, по замыслу авторов композиции, должно было имитировать лужайку.

«Весенний фестиваль» 24 апреля 1935 года останется в памяти, пожалуй, как самый роскошный и ослепительный прием, когда-либо организованный американской дипломатической миссией за рубежом. Этот прием собрал в Спасо-Хаусе более 400 гостей и был увековечен советским писателем Михаилом Булгаковым в его сатирическом романе «Мастер и Маргарита» как «весенний бал полнолуния». Среди приглашенных были руководящие члены советского Политбюро и Красной армии, такие как нарком иностранных дел Литвинов, нарком обороны Климент Ворошилов, председатель Центрального комитета коммунистической партии Лазарь Каганович, бывший глава Коминтерна Николай Бухарин, большевистский писатель и член редколлегии газеты «Известия» Карл Радек и три маршала Советского Союза — Александр Егоров, Михаил Тухачевский и Семен Буденный. По мнению Тейера, «все самые весомые фигуры в Москве, за исключением Сталина, присутствовали на этом фестивале». Даже несмотря на то, что медвежонка вырвало прямо на мундир одного советского генерала (Радек шутки ради налил ему в бутылочку шампанского вместо молока), вечер имел оглушительный успех и продолжался до самого утра. Когда последние гости разошлись, Тейер начал загонять птиц в клетки. Но ужасно устав после приема, он случайно забыл запереть дверь вольера, когда пошел спать. Не успел он заснуть, как камердинер посла разбудил его и сказал, что тот хочет срочно видеть его в зале приемов. Когда Тейер вошел в зал, он увидел, как посол наблюдает за полетом стаи зябликов, которые вылетели из вольера и «мирно парили» высоко под потолком. Служитель зоопарка, вызванный специально для отлова птиц, не смог ничего сделать, так как потолки в Спасо-Хаусе очень высокие, и Тейеру пришлось только беспомощно наблюдать, как птицы разлетаются по всему дому, «чирикая и оставляя за собой характерные следы». Неудивительно, что после «Весеннего фестиваля» посол Буллит уже никогда не просил Чарльза Тейера устраивать какие-либо мероприятия в Спасо-Хаусе.

Такие события, как «Весенний фестиваль», внесли неоценимый вклад в развитие личных отношений между американскими дипломатами и их советскими партнерами. Посол Буллит использовал приемы в Спасо-Хаусе как средство развития связей с советскими официальными лицами (особенно с военными), не являющимися сотрудниками Народного комиссариата иностранных дел, поскольку он полагал, что нарком Литвинов настроен враждебно по отношению к американским интересам.

Легендарный «Весенний фестиваль» ознаменовал расцвет советско-американских отношений в 30-е годы ХХ столетия. Хотя Буллит прибыл в Москву с надеждой на установление долгосрочных дружественных отношений с советскими официальными лицами, уже к 1935 году его иллюзии рассеялись, и он был крайне огорчен, когда его усилия по заключению договора с Советами о выплате Америке долгов царской России завершились провалом. В итоге Буллит пришел к выводу, что Советы не были заинтересованы в соблюдении условий договора, который обеспечивал дипломатическое признание Америкой Советского Союза.

В июле 1935 года Буллит решительно выступил против сближения с Советским Союзом после того, как Коммунистическая партия Советского Союза пригласила Коммунистическую партию США принять участие в работе Седьмого конгресса Коминтерна в Москве. По условиям соглашения 1933 года Советский Союз должен был воздерживаться от какой-либо поддержки организаций, политика которых была направлена на разжигание деятельности по свержению «политического или социального режима США в целом или какой-либо из частей страны». Хотя по условиям соглашения деятельность Коминтерна на территории Советского Союза не была под запретом, участие Коммунистической партии США в его работе было явным нарушением условий договора и порождало опасения, что Советы хотят использовать американских коммунистов для политического подрыва интересов правительства Соединенных Штатов. Будучи ревностным сторонником развития более тесных отношений с Советским Союзом до 1935 года, Буллит счел приглашение Американской коммунистической партии на конгресс Коминтерна личным оскорблением и после этого стал резко критиковать политику Советского Союза. В связи с этим в последнее время своего пребывания в должности посла он проводил крайне мало времени в Москве, и в августе 1936 года президент Рузвельт назначил его на должность посла США в Париже, но и там Буллит оставался ярым противником сближения с Советским Союзом.

На место Буллита был назначен новый посол. Им стал Джозеф Дэвис, видный деятель Демократической партии и бывший председатель Федеральной комиссии по торговле при администрации президента Вильсона. Дэвис также был экономическим советником президента США на Парижской мирной конференции 1919 года.

Во время своей службы в администрации Вильсона Дэвис подружился с Франклином Рузвельтом, который в то время был помощником министра Военно-морского флота. После того как в 1936 году Буллит покинул советскую столицу, президент Рузвельт попросил Дэвиса поехать в Москву для налаживания отношений с советским правительством. Президент надеялся, что улучшение отношений с Москвой благотворно скажется на стабилизации ситуации в Европе, которая продолжала усложняться по мере того, как Германия, Япония и Италия пытались нарушить статус-кво Версальских соглашений, наращивая вооружения и угрожая соседним государствам.

По приезде в Москву посол Дэвис и его жена Марджори Пост (наследница состояния одной из крупнейших компаний в области производства пищевых продуктов «Post Foods») стали активно заниматься обновлением Спасо-Хауса на свои собственные деньги. Ремонтные работы включали полную замену электрических проводов, установку новейшего электрического оборудования и ванн. Из-за острой нехватки продуктов питания в Москве того времени американцы старались привозить еду с собой. Посол Дэвис не был исключением, что вызвало небольшой скандал, когда журналисты узнали, что они с женой использовали свою собственную яхту для транспортировки через ленинградский порт 12 морозильников с продуктами и почти 1000 литров замороженных сливок. В подвале Спасо-Хауса были установлены морозильники для хранения продуктов, которые регулярно доставлялись из Соединенных Штатов. Однако даже новая электрическая проводка не могла поддерживать работу стольких электрических приборов. Когда в Спасо-Хаусе однажды временно отключилось электричество, два новых морозильника вышли из строя, и 400 литров сливок просто скисли. Чарльзу Тейеру поручили избавиться от испорченных сливок без лишнего шума и не привлекая внимания американских журналистов, чтобы «эта история не разнеслась по всей Москве».

Более серьезной проблемой для сотрудников посольства США была советская слежка. Каждый раз посол Дэвис выходил из Спасо-Хауса в сопровождении милиционеров (эти правила были установлены после убийства немецкого посла в Петрограде в 1914 году). Кроме того, посол и его жена вскоре поняли, что обслуживающий персонал шпионит за ними и шлет донесения советским секретным службам. Госпожа Дэвис позже вспоминала, что Спасо-Хаус был напичкан прослушивающими устройствами. «Мы находили их в каминах, вентиляционных отверстиях, во внутренних перегородках». Персонал посольства также научил ее и посла постукивать ложкой по металлическим и стеклянным предметам, как только они заговаривали о секретных вещах, чтобы создавать помехи в микрофонах. В этот же период времени гостям Спасо-Хауса выдавались специальные открытки, которые предупреждали, что каждая комната в доме, а также сад, прослушиваются советскими секретными службами, и вещи любого посетителя могут быть осмотрены.

Самый характерный случай разоблачения электронного подслушивания произошел летом 1937 года, когда посла Дэвиса не было в Москве. Во время рутинной проверки на чердаке посольский электрик обнаружил, что кто-то соорудил нишу, через которую можно было поместить микрофон в вентиляционную шахту между чердаком и потолком кабинета посла. После нескольких безуспешных попыток застать преступника врасплох Кеннан попросил электрика протянуть провод от входа на чердак к звонку в спальне личного дворецкого посла. Несколько недель ничего не происходило. Затем однажды англичанин-дворецкий позвал Кеннана в свою комнату, чтобы показать, что сам дворецкий и племянник посла Дэвиса задержали местного телефонного оператора. Несмотря на то, что этот человек отказался признать свою вину, Кеннан был практически уверен, что они поймали нарушителя, так как в той части чердака, где должен был быть установлен микрофон, были найдены окурки со следами губной помады. Все знали, что именно этот телефонный оператор в силу причин, которые Кеннан «предпочитал не выяснять», пользуется губной помадой. Кеннан попросил посла довести инцидент до сведения советских официальных лиц, но Дэвис отказался. Он боялся, что разглашение этого дела может помешать его главной задаче — сгладить те противоречия, которые возникли в советско-американских отношениях во время пребывания на посту посла его предшественника. В конце концов, посол Дэвис, его семья и весь штат посольства научились жить с оглядкой на то, что советские спецслужбы могут наблюдать за всем, что происходит в Спасо-Хаусе.

В июне 1938 года Джозеф Дэвис был назначен послом США в Бельгии, и его место в Москве занял Лоуренс Стейнхардт. Хотя за время пребывания Дэвиса на посту посла отношения с Советским Союзом несколько улучшились, после его отъезда они очень быстро испортились. Причиной этому послужило то, что советские руководители подозревали, что британское, французское и американское правительства были более заинтересованы в политике примирения с нацистской Германией и фашистской Италией, чем в сотрудничестве с Советским Союзом в деле сдерживания гитлеровской агрессии. К 24 августа 1939 года, всего через две недели после приезда Стейнхардта в Москву, взаимоотношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом достигли пика напряженности, после того как Советский Союз и Германия заключили договор о ненападении, известный как «пакт Молотова-Риббентропа», а также германо-советское торговое соглашение. Отношения были также омрачены частыми публичными протестами Стейнхардта против плохого обращения советских властей с американскими гражданами в Советском Союзе и на территории оккупированной Польши. В связи с обострением отношений с Советским Союзом и началом войны в Европе в культурной жизни Спасо-Хауса наступило затишье.

Нападение Германии на Советский Союз привело к резкому изменению в советско-американских отношениях. В июле 1941 года произошла встреча ближайшего помощника президента Рузвельта Гарри Гопкинса с Генеральным секретарем компартии Советского Союза Иосифом Сталиным и наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, на которой обсуждались вопросы помощи Советскому Союзу и оценивались возможности того, как советские военные усилия могут быть использованы в интересах США. Вскоре после этого на Атлантической конференции президент Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчиль написали письмо Сталину с заверениями безоговорочно предоставить Советскому Союзу необходимый «максимум материальных ресурсов и военного обеспечения». В конце сентября 1941 года англо-американская миссия, возглавляемая будущим американским послом в Советском Союзе Авереллом Гарриманом и членом британского кабинета министров лордом Бивербруком, прибыла в Москву для обсуждения вопросов расширения военных поставок в СССР по ленд-лизу. К концу октября 1941 года президент Рузвельт санкционировал отправку военной техники и материального обеспечения, в том объеме, который был определен миссией Бивербрука-Гарримана. В это время впервые после 1935 года американское посольство в Москве и Спасо-Хаус становятся центрами активной деятельности.

Во время наступления германских войск на Москву осенью 1941 года и Спасо-Хаус, и административное здание пострадали от немецких бомбардировок. К середине октября советское правительство эвакуировало всех сотрудников иностранных дипломатических миссий в город Куйбышев (ныне Самара), примерно в 900 км. к юго-востоку от Москвы. Посол Стейнхардт занимался эвакуацией сотрудников американского посольства, но его изначальная враждебность по отношению к советскому правительству часто снижала эффективность его деятельности, в то время как основной задачей Соединенных Штатов было сотрудничество с Советами по созданию антигитлеровской коалиции. Поэтому в ноябре того же года Стейнхардт был переведен в Анкару.

Пока Стейнхардта не было в Москве, деятельность посольства обеспечивала команда из шести человек под руководством второго секретаря посольства Льюэллина Томпсона. Они смогли поддержать традиционный график работы (с 10 утра до 6 вечера), предоставляя тем немногим американцам, которые оставались в Москве, возможность получить транзитные визы, а также информировали Вашингтон о ситуации на фронте. В это время все шесть сотрудников посольства жили в Спасо-Хаусе и готовились к немецкой осаде. Когда водоснабжение Москвы оказалось под угрозой, они наполняли все ванны Спасо-Хауса водой, замораживали ее и хранили в металлических контейнерах для мусора. В свободное от подготовки к осаде время они находили новые способы отдохнуть, например, превращали лужайку перед домом в каток, или около 50 раз ходили на балет «Лебединое озеро».

К счастью, немцы не смогли войти в Москву. За образцовое руководство посольством зимой 1941-42 годов Государственный департамент США наградил Томпсона Медалью свободы за то, что он поддерживал деятельность миссии США в Москве «под угрозой захвата».

В апреле 1942 года адмирал Уильям Стэндли сменил Стейнхардта на посту посла. До этого он был командующим военно-морскими операциями и членом миссии Бивербрука-Гарримана, которая в октябре 1941 года проводила переговоры об условиях, на которых Советский Союз будет получать помощь США по ленд-лизу. Хотя Стэндли в основном жил в эвакуированном посольстве в Куйбышеве, он останавливался в Спасо-Хаусе, когда приезжал в Москву, чтобы встретиться с советскими официальными лицами.

В годы войны Спасо-Хаус был чрезвычайно важной дипломатической базой, однако и он пострадал от военных действий. В результате немецких бомбардировок были разбиты окна, и попытки сотрудников закрыть их досками и фанерой не спасали от ветра и холода. В результате, как писал посол Стэндли, «зимой в некоторых темных и мрачных комнатах [Спасо-Хауса] можно было находиться только в теплой шубе». Кроме того, плохо работало отопление, поэтому во многих комнатах пришлось устанавливать керосиновые печки и выводить их трубы в окна, чтобы дым уходил из помещений.

Тем не менее в августе 1943 года, когда немцы отступали по всей территории Советского Союза, США смогли перевести весь штат посольства обратно в Москву. Адмирала Стэндли в должности посла сменил Аверелл Гарриман. За время его службы в Москве значительно увеличилось количество дипломатов и военных, работавших в посольстве, поскольку необходимо было обеспечивать поставки по ленд-лизу. Чтобы приютить постоянно прибывающих сотрудников, американская миссия разместила в Спасо-Хаусе временные офисы, гостиницу для высоких гостей из Вашингтона и жилые помещения для некоторых сотрудников посольства. Было так тесно, что посол Гарриман вынужден был устроить кабинет в собственной спальне. Несмотря на то, что во время войны Спасо-Хаус выполнял такие разнообразные функции, он мог предложить своим обитателям роскошь, практически недоступную в военной Москве – горячую воду.

В течение Второй мировой войны Спасо-Хаус был не только домом для американских дипломатов, работавших в Москве, но и важной базой для высокопоставленных представителей правительства США, которые приезжали для участия в решающих встречах, во время которых разрабатывалась политика союзников. Например, Гарри Гопкинс останавливался в Спасо-Хаусе в июле 1941 года, когда он приезжал, чтобы встретиться со Сталиным и министром иностранных дел Молотовым. В сентябре 1942 года, во время официальной поездки по Советскому Союзу, в Спасо-Хаусе жил Уэндел Уилки, кандидат в президенты США от Республиканской партии в 1940 году. В октябре 1943 года здесь останавливались Дональд Нельсон, председатель Совета военной промышленности США, и госсекретарь Корделл Халл, который участвовал в конференции министров иностранных дел 1943 года. Во время конференции госсекретарь Халл встретился с представителями Великобритании, Советского Союза и Китая, и они подписали совместную декларацию об основании союза, из которого впоследствии выросла Организация Объединенных Наций. Во время краткого визита в Москву после Ялтинской конференции, состоявшейся в начале 1945 года, госсекретарь США Эдвард Стеттиниус-младший и Эдвард Флинн (бывший председатель Национального комитета Демократической партии) гостили в Спасо-Хаусе по приглашению посла Гарримана. Наконец, в августе 1945 года почетным гостем Спасо-Хауса стал генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, который прибыл в Москву на празднование победы союзных войск в Европе.

В январе 1946 года генерал Уолтер Беделл Смит (в военное время служивший начальником штаба генерала Эйзенхауэра) приехал в Москву, чтобы сменить посла Гарримана, и нашел Спасо-Хаус в плачевном состоянии. Военное время, приезды и отъезды многочисленных гостей, а также дополнительного штата дипломатов и военных, тяжело повлияли на системы жизнеобеспечения и внешний вид официальной резиденции американских послов. Больше всего нового хозяина заботило состояние огромной люстры в зале приемов, которая представляла серьезную угрозу. Металлические тросы, на которых держались хрустальные подвески весом в 11 кг, сильно проржавели и грозили оборваться в любую минуту. Посол Смит опасался, что рухнувший хрусталь может сильно поранить того, кто в этот неудачный момент окажется в зале, а если это произойдет во время одного из официальных мероприятий, то станет причиной неприятного дипломатического инцидента. Он одобрил выделение 800 долларов США на замену этих тросов и ремонт люстры.

С марта по апрель 1947 года в Москве проходило Совещание министров иностранных дел, в ходе которого разрабатывались окончательные условия мирного договора с Германией и Австрией. В то же время Государственный департамент США наконец принял решение о серьезном ремонте и обновлении внешнего вида Спасо-Хауса – впервые с довоенных времен. Посольство заказало новые ковры, занавески, холодильники, ванны, стулья, тарелки и кухонную посуду, а обслуживающий персонал получил новую форму. Во время Совещания министров иностранных дел большинство помещений Спасо-Хауса использовались как офисы. Государственный секретарь США Джордж Маршалл гостил в доме и устроил официальный ужин 10 апреля 1947 года.

Приехав в Москву через два года, Лидия Керк, жена адмирала Алана Керка (который сменил Уолтера Смита и занимал должность посла в 1949-51 годах) благоприятно отзывалась об изменениях, которые произошли в Спасо-Хаусе после войны. Условия в доме были значительно лучше, чем она ожидала, и кроме того, она отметила «благородную атмосферу, в которой будет возможно жить».

Однако, как и многие представители американского сообщества в Москве до и после нее, госпожа Керк вскоре поняла, что любые необходимые мелочи, «вплоть до гвоздя и подушки», нужно было привозить из Соединенных Штатов или покупать через Бюро по обслуживанию иностранцев Министерства иностранных дел СССР – БЮРОБИН. Это агентство, которое госпожа Керк описывала как «массу препонов и бюрократии», вызывало неприязнь американских дипломатов, за то, что «усложняло и так непростую жизнь».

Госпожа Керк также писала о том, какую помощь оказывали китайские дворецкие Чин и Танг, которые руководили обслуживающим персоналом Спасо-Хауса. Они приехали в Советский Союз много лет назад, женились на русских, но не покидали страну, потому что не могли получить выездные визы для своих семей. Оба дворецких долгие годы работали в Спасо-Хаусе, несмотря на постоянное преследование советских спецслужб.

В конце 1940-х годов союзники времен Второй мировой войны разошлись во мнениях по поводу устройства Европы. В июне 1950 года Соединенные Штаты и их сторонники в Организации Объединенных Наций уже участвовали в военных действиях в Корее, направленных против сил, поддерживаемых Советским Союзом. В результате иностранные дипломаты, работавшие в Москве, почувствовали, что за ними ведется постоянная слежка, и все контакты с советскими гражданами вне официальных мероприятий пресекаются.

Когда Джордж Кеннан вернулся в Москву в 1952 году в качестве посла, он обнаружил, что Спасо-Хаус с трех сторон окружен кирпичной стеной, а с четвертой его ограничивает высокая железная ограда. Все это хорошо освещалось («как в тюрьме»), и вокруг постоянно дежурили охранники. Из окон Спасо-Хауса Кеннан также наблюдал, как советские граждане переходили на другую сторону улицы, чтобы не проходить непосредственно перед резиденцией.

Семья Кеннана приехала в Москву на несколько недель позже, поэтому он часто оставался в Спасо-Хаусе совершенно один. Как он позже вспоминал, в эти вечера он «бродил по своей золотой клетке, как привидение», играл на рояле в концертном зале или просто садился в одно из многочисленных кресел и практиковался в русском языке, читая вслух. Это было необходимо, потому что поговорить по-русски он мог только во время редких официальных мероприятий.

В этой недружественной обстановке посол Кеннан тепло вспоминал китайских дворецких Чина и Танга, единственных сотрудников Спасо-Хауса, которые «проявляли определенную меру личного участия». Кеннан отмечал, что он был чрезвычайно благодарен одному из них за то, что тот мужественно задерживался в доме, чтобы подать ужин, когда Кеннан был один. Как только посол заканчивал трапезу, дворецкий (Кеннан не упомянул, был ли это Чин или Танг) «мгновенно исчезал», так как советскому обслуживающему персоналу не разрешалось общаться с американскими дипломатами, и он боялся «остаться, пусть даже на несколько секунд, наедине с такой опасной фигурой [как американский посол]». Тридцать лет спустя, во времена разрядки международной напряженности, Танг все еще работал дворецким в Спасо-Хаусе. В 1976 году он встречал каждого из более чем трех тысяч гостей, которые пришли на прием, посвященный двухсотлетию независимости США – крупнейшее мероприятие, которое когда-либо проводилось в Спасо-Хаусе.

Когда бы Кеннан ни покидал Спасо-Хаус, за ним следовали пять милиционеров в штатском, которые не спускали с него глаз за пределами посольства. Вскоре Кеннан осознал, что и в стенах Спасо-Хауса он не был полностью свободен от их наблюдения. Приехав в Москву, он с ужасом узнал, что в период между отъездом посла Керка и его приездом БЮРОБИН провел ремонт Спасо-Хауса без какого-либо контроля американской стороны. Хотя проведенные после этого поверхностные инспекции не выявили ничего подозрительного, Кеннан был недоволен тем, что «бюрократизированная» дипломатическая служба позволила осуществлять работы в Спасо-Хаусе в отсутствие русскоговорящего представителя США.

Незадолго до отъезда Кеннана на встречу руководителей американских миссий в Лондоне в сентябре 1952 года в Спасо-Хаус приехали два американских технических специалиста, чтобы тщательно проверить, нет ли в доме советских подслушивающих устройств. Сначала их приборы не смогли ничего обнаружить, поэтому они попросили посла заняться своими ежедневными делами. По их просьбе в своем кабинете Кеннан сделал вид, что диктует секретарю дипломатическую телеграмму, хотя на самом деле он зачитывал вслух отрывки из официальной истории Государственного департамента – «Международные отношения Соединенных Штатов». В это время техники проходили по зданию в поисках микрофонов, возможно установленных советской стороной. Когда все их усилия ничем не увенчались, они сосредоточили поиски в комнате, в которой Кеннан и его секретарь разыгрывали рабочую ситуацию. В конце концов внимание специалистов привлекла копия герба США, которая висела на стене кабинета. Этот вырезанный из дерева герб советское правительство подарило послу Гарриману в 1946 году.

Кеннан и секретарь продолжали свою игру и с удивлением наблюдали, как техники начали постукивать по стене вокруг герба, а затем и по самому гербу. Вскоре они нашли сложный микрофон, который можно было обнаружить только тогда, когда он работал — поэтому предыдущие проверки его не выявили. Кеннан вдруг «остро почувствовал незримое присутствие в комнате третьего человека – нашего внимательного наблюдателя», который «мог слышать даже наше дыхание». Кеннан не мог не оценить иронию создавшегося положения – долгими вечерами, когда он был в доме один, он часто читал вслух в комнате, где висел герб. Поскольку вечерней работы в эти дни обычно не было, и ему нужно было практиковаться в русском языке, а мало кто из русских разговаривал с ним, он зачитывал тексты передач «Голоса Америки» на русском языке. Получалось, что его невидимая аудитория становилась свидетелем «активной и красноречивой полемики, направленной против советской политики». В результате Кеннан задумался, не решили ли советские сотрудники, что он «подшучивает над ними».

Дня за два до отъезда Кеннана в Лондон в Спасо-Хаусе произошел еще один случай, который напрямую повлиял на завершение его трудной работы в качестве посла в Москве. Кеннан читал на лужайке перед домом, а его маленький сын, который играл неподалеку, подошел к главным воротам. Московские дети заметили его и перешли через улицу. Вскоре все ребята играли вместе через забор. Кеннан наблюдал за из игрой, пока не вмешались советские охранники и не отогнали местных детей. Кеннан смирился с тем, что его попытки установить дружеские отношения с советскими гражданами эффективно пресекались, но этот случай переполнил чашу его терпения.

19 сентября 1952 года в Берлине, где Кеннан остановился по пути в Лондон, журналисты взяли у него интервью. Один из них спросил, насколько близко Кеннан общался с советскими гражданами, на что посол резко ответил, что единственная разница между его сегодняшней работой в Москве и пребыванием в качестве интернированного в нацистской Германии в конце 1941 – начале 1942 годов состояла в том, что в Москве он мог «свободно выходить и гулять по улицам под присмотром охраны». Через неделю газета «Правда» осудила Кеннана за его высказывания в Берлине, а 3 октября Джон МакСвини, исполнявший обязанности временного поверенного в делах США, был вызван в Министерство иностранных дел. Советское правительство вручило ему ноту, объявлявшую Кеннана персоной нон-грата и требующую его немедленного отзыва.

К тому времени, когда Чарльз Болен, сменивший Кеннана на посту посла (а до этого работавший вместе с ним под руководством посла Уильяма Буллита), прибыл в Москву в апреле 1953 года, ситуация сильно изменилась. В начале марта умер Иосиф Сталин, завершалась Корейская война. Это способствовало тому, что Спасо-Хаус снова стал местом официального и неофициального общения американских и советских дипломатов.

6 апреля 1953 года на небольшой прием, который временный поверенный в делах США Джейкоб Бим устраивал в честь американских журналистов, приехавших в Москву, пришли советские официальные представители с супругами. Этот прием был знаменателен не только тем, что до этого в течение нескольких лет советская сторона в основном отклоняла приглашения на мероприятия, проводимые посольством. (Исключение составляли только приемы, посвященные Дню независимости 4 июля, на которые приходило всего несколько человек низшего ранга – восемь в 1951 году и семь на год раньше.) Вызывало интерес то, что впервые со времен Второй мировой войны приглашение приняли советские журналисты. Как писала газета «Нью-Йорк таймс», обычно такой небольшой прием в столице какого-либо государства не привлек бы внимания. Для Москвы «свободное общение американцев и русских в неформальной обстановке стало одной из самых важных новостей». Спасо-Хаус, прекрасное место для проведения таких встреч, вновь стал ключевым пунктом в развитии советско-американских отношений.

В противоположность мрачным чувствам, которые вызывало это здание у Кеннана, одна из дочерей посла Чарльза Болена, Целестина Болен, вспоминала Спасо-Хаус как дом, полный жизни и офис с «коммунальной» атмосферой. В течение четырех лет работы Болена в ранге посла Спасо-Хаус вновь стал местом встреч всего американского сообщества в Москве. Семья Болен радушно встречала американцев, живших в столице, и устраивала в Спасо-Хаусе рождественский маскарад, бал морской пехоты и просмотры кинофильмов. В результате «дом всегда был полон», хотя, как писала Целестина Болен, он был «странно спланирован, неуклюж и недостаточно приспособлен для того, чтобы быть центром современного американского посольства».

Кроме того, советские руководители больше не избегали приглашений на мероприятия, проводимые в Спасо-Хаусе. Генеральный секретарь Коммунистической партии Никита Хрущев был частым гостем в этом доме в период своего руководства страной. Во время празднования Дня независимости 4 июля 1954 года в Спасо-Хаусе без предварительного уведомления появились Хрущев и все члены Политбюро. Посол Болен, который ничего не знал об их планах, уехал в тот день из Москвы. Его дочь Целестина чуть не вызвала дипломатический скандал, когда общительный Хрущев попытался поднять ее на руки. Как позже вспоминал в своих мемуарах сам Болен, ее ледяной взгляд заставил «беднягу» отступить.

На следующий год Хрущев и основные члены Политбюро, включая председателя правительства Николая Булганина, опять неожиданно посетили Спасо-Хаус во время празднования Дня независимости 4 июля 1955 года. В этот раз Хрущев воспользовался ситуацией и сделал несколько смелых заявлений, обращаясь к Уолтеру Уалмсли, который в тот момент возглавлял американскую миссию, так как посол Болен опять так некстати отлучился из Москвы. Они касались предстоящего Совещания глав правительств четырех держав в Женеве. Прием пришлось проводить в саду, потому что в концертном зале, пристроенном при после Буллите, было небезопасно находиться — проявились дефекты первоначального строительства. Если бы пошел дождь, весь прием был бы испорчен, ведь несколько сот гостей не смогли бы разместиться в доме.

Однако 4 июля 1955 года светило солнце, и в тени деревьев, окружавших двор Спасо-Хауса, перед небольшой аудиторией дипломатов и журналистов Хрущев сделал важное заявление. Он объявил, что Советский Союз примет участие в совещании в Женеве, где ведущие страны планировали обсудить ряд важных вопросов, в том числе будущий статус Германии. Хрущев открыто заявил, что он надеется, что на совещании обе стороны будут «общаться на равных… и если вы [Соединенные Штаты] будете честно и открыто говорить с нами как равный с равным, мы обязательно достигнем результатов». Несмотря на намеки Хрущева на то, что Советский Союз может «подождать и повременить», если США и их союзники не отнесутся серьезно к переговорам, газета «Нью-Йорк таймс» отметила, что появление Советского руководства в Спасо-Хаусе «[представило] личный взгляд на [советскую] политику разрядки напряженности и мирного сосуществования».

В Спасо-Хаусе проводились многие важные мероприятия во время визита в Советский Союз вице-президента Ричарда Никсона в июле 1959 года. Посол Льюэллин Томпсон устроил несколько официальных приемов во время пребывания вице-президента в Москве, включая неофициальный ужин, на котором присутствовали Никсон, Хрущев, профессор Милтон Эйзенхауэр — президент Университета Джонса Хопкинса и брат президента США Дуайта Эйзенхауэра, и некоторые другие. Несмотря на репутацию ярого антикоммуниста, вице-президент Никсон сумел поддержать вежливый разговор с Никитой Хрущевым, не затрагивая их словесную дуэль о преимуществах капитализма над коммунизмом, произошедшую на день раньше, во время осмотра Американской национальной выставки. Хотя пресса широко осветила эти знаменитые «кухонные дебаты», ужин в Спасо-Хаусе прошел так удачно, что Хрущев пригласил вице-президента Никсона сразу же после приема поехать ночевать на его личную дачу под Москвой.

Однако визит вице-президента Никсона был омрачен тем, что незадолго до его приезда в стенах Спасо-Хауса обнаружили еще одно подслушивающее устройство. На этот раз американские техники нашли его в люстре около офиса посла Томпсона и предположили, что его установил кто-то из советских рабочих, которые проводили ремонт в Спасо-Хаусе. Несмотря на такую находку, Никсон во время визита в Москву использовал Спасо-Хаус как офис. Вместе с послом Томпсоном он целую ночь работал там над речью, с которой выступил по советскому телевидению и радио 1 августа 1959 года.

Информация об очередном подслушивающем устройстве, найденном в Спасо-Хаусе, не разглашалась и стала известна только на следующий год, вскоре после знаменитого выступления Генри Кабота Лоджа, представителя США в ООН, на заседании Совета Безопасности. Тогда Лодж обратился к Министру иностранных дел СССР Андрею Громыко и предъявил ему вырезанный из дерева герб США, в котором в 1952 году, во время работы в Москве посла Кеннана, было обнаружено советское подслушивающее устройство. Лодж также заявил, что за последние несколько лет правительство США обнаружило более 100 подслушивающих устройств в зданиях американских посольств в странах коммунистического блока, и упомянул последнюю находку в Спасо-Хаусе. Активность советской разведки на территории американских дипломатических представительств в этот период была так велика, что посол Томпсон говорил, что, работая в Москве, он предпочитал обсуждать секретную информацию за пределами зданий. Спустя 30 лет жители Спасо-Хауса все еще считали, что любой их разговор может быть подслушан, а Джек Мэтлок, посол США в СССР в 1987-91 годах, часто заявлял: «Если они [советские спецслужбы] хотят услышать мое мнение – пожалуйста!»

Раскрытие информации о советских подслушивающих устройствах в Спасо-Хаусе в 1960 году было следствием обострения дипломатических разногласий. Инцидент с американским самолетом-разведчиком У-2, который сбили советские средства противовоздушной обороны, а также попытки СССР установить более близкие отношения с кубинским лидером Фиделем Кастро стали причиной провала встречи на высшем уровне в Париже в 1960 году. Тем не менее стремление к «мирному сосуществованию», о котором Никита Хрущев говорил на протяжении 1950-х годов, укреплялось. И хотя сам Хрущев не пришел на празднование Дня независимости 4 июля 1960 года, на приеме присутствовали около 500 представителей Советского Союза, включая таких известных членов Политбюро, как Председателя правительства Анастаса Микояна. Собственно говоря, количество гостей с советской стороны увеличилось по сравнению с предыдущим годом, несмотря на то, что в течение предшествующих месяцев дипломатические отношения осложнились, в основном из-за инцидента с самолетом У-2 и отношений с Кубой.

В отличие от прошлых лет, советские руководители стремились поддерживать дружеские отношения с американскими коллегами даже в самые трудные времена и заявляли о своей приверженности к мирному разрешению основных противоречий. Ежегодный прием в Спасо-Хаусе, посвященный 4 июля, представлял собой прекрасную дипломатическую сцену для демонстрации таких намерений. Например, на приеме 1960 года Микоян открыто заявил, что Советский Союз может проигнорировать американское нефтяное эмбарго, направленное против Кубы. В то же время неформальная, дружественная атмосфера приема позволила ему сказать, что отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом «должны улучшаться».

В то время, когда такие проблемы, как отношения с Кубой, срывали попытки и советских, и американских лидеров уменьшить дипломатическую напряженность, Спасо-Хаус стал тем местом, где граждане США и СССР могли свободно встречаться и общаться друг с другом. Во время первого срока пребывания посла Томпсона в Москве различные мероприятия в Спасо-Хаусе посетили более пяти тысяч советских граждан – больше, чем за все 23 года до его приезда.

Такая атмосфера общения способствовала развитию подлинной дружбы между послом Томпсоном и Генеральным секретарем Хрущевым. В то время один из американских журналистов писал, что «их отношения носили какой-то личный характер, который довольно трудно описать словами…» Через два года после приезда в Москву Томпсон (который в начале своей дипломатической карьеры уже работал здесь в годы Второй мировой войны) убедил Хрущева посетить Соединенные Штаты, а затем содействовал в организации встречи между Хрущевым и президентом Эйзенхауэром во время саммита в Париже в 1960 году. В 1962 году, во время Кубинского ракетного кризиса, президент Джон Кеннеди полагался на советы Томпсона, который к тому времени вернулся в Вашингтон и занимал пост посла по особым поручениям. Томпсон говорил президенту, что, насколько он знает Хрущева, советский лидер не будет рисковать развязыванием ядерной войны в результате размещения ракет на Кубе, если он сможет добиться от США обещания не завоевывать остров и таким образом укрепить свои позиции в глазах общественности. Можно сказать, что личные отношения Томпсона и Хрущева в немалой мере способствовали разрешению самого серьезного кризиса холодной войны.

Хотя Соединенные Штаты Америки и Советский Союз оказались практически на грани войны во время Кубинского ракетного кризиса после убийства президента Кеннеди, советское правительство и советский народ выразили США большое сочувствие. В то время как государственное телевидение, радио и газеты воздавали должное памяти президента Кеннеди, во второй половине дня 23 ноября 1963 года Хрущев и министр иностранных дел Громыко лично пришли в Спасо-Хаус к послу Фою Колеру, сменившему посла США Томпсона. Оба сделали записи в книгах соболезнований, а Хрущев в течение 20 минут лично беседовал с Колером. Во время разговора он еще раз выразил свое сочувствие и поделился впечатлениями от своей единственной встречи с Кеннеди на Венской конференции в 1961 году. Подобная ситуация повторится через пять лет, после смерти сенатора Роберта Кеннеди, когда к удивлению американских дипломатов советские официальные представители в большом количестве придут в Спасо-Хаус, чтобы отдать дань уважения американскому сенатору.

Несмотря на привычку Хрущева посещать мероприятия в резиденции посла США, Леонид Брежнев, заступивший на пост Генерального секретаря в 1964 году, посещал Спасо-Хаус довольно редко. Владимир Туманофф, бывший дипломат, работавший в посольстве США в Москве, наблюдая за Брежневым во время одного из его редких визитов в Спасо-Хаус в 1959 году во время празднования Дня независимости, заметил, что «закоренелый коммунист, выросший из эпохи Сталина», Брежнев не мог чувствовать себя свободно в «роскошном русском дореволюционном частном особняке царской эпохи, полном красиво одетых уверенных американцев с гладкими лицами – чувствующих себя как дома, да к тому же и говорящих по-русски».

Враждебность Брежнева исчезла через девять лет, когда он снова посетил Спасо-Хаус после того, как правительства США и Советского Союза взяли курс на политику разрядки напряженности после событий Вьетнамской войны и ухудшения китайско-советских отношений. 26 мая 1972 года, выступая в Спасо-Хаусе перед группой высокопоставленных американских и советских гостей, которая включала Генерального секретаря Брежнева и премьер-министра Косыгина, президент Никсон объявил, что правительства США и Советского Союза заключили временное соглашение о некоторых мерах в области ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1) и договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). После этого президент Никсон отметил, что этот дипломатический успех – «показатель того, что может произойти в будущем, если мы будем работать во имя мира во всем мире». Хотя реальное подписание обоих соглашений произошло в Кремле, президент Никсон установил неофициальный прецедент, что Спасо-Хаус становится местом, где приезжающие в страну государственные деятели США могут выступать с важными заявлениями.

Президент Никсон сделал это заявление в ходе своей десятидневной поездки в Советский Союз, что сделало его первым действующим президентом США, приехавшим в эту страну после того, как президент Рузвельт посетил Ялтинскую конференцию в феврале 1945 года, а также первым действующим президентом США, который приехал в Москву. И хотя президент США не останавливался в Спасо-Хаусе ни в один из своих приездов в Москву (предпочитая вместо этого Кремль), в обоих случаях он устраивал официальные приемы для советского руководства в этом особняке. По словам Никсона, во время первого приема в 1972 году после того, как был подан десерт («запеченная Аляска»), Брежнев воскликнул: «Послушайте, американцы просто творят чудеса – они научились поджигать мороженое!»

Два года спустя государственный секретарь США Генри Киссинджер вместе с будущим послом в Советском Союзе Артуром Хартманом пригласил в Спасо-Хаус на обед своего советского партнера, министра иностранных дел Громыко. Приезд Киссинджера в Москву должен был подготовить второй визит президента Никсона в Советский Союз. Несмотря на то, что государственный секретарь Киссинджер потерпел неудачу в своих попытках добиться «концептуального прорыва» в вопросах, касающихся контроля над вооружениями, мира на Ближнем Востоке, американо-российской торговли и судеб советских евреев, желающих эмигрировать в Израиль, во время своего тоста перед гостями, собравшимися в Спасо-Хаусе, он подчеркнул, что «США и Советский Союз считают своим долгом постоянно улучшать свои отношения». Он также отметил, что «цель американской политики» – это «стремление к поддержанию во всех уголках мира политики сотрудничества, даже если при этом возникнут временные препятствия».

Пришедшая к власти администрация Картера строила свои отношения на основе политики разрядки, проводимой администрациями Никсона и Форда. Во время своей поездки в Москву в 1977 году государственный секретарь Сайрус Вэнс вынужден был признаться американским репортерам на пресс-конференции в Спасо-Хаусе, что советское правительство отклонило предложения как по всестороннему, так и по сбалансированному ограничению стратегических вооружений. Хотя обе стороны в итоге достигли соглашения по ОСВ-2 в июне 1979 года, советское вторжение в Афганистан в декабре того же года привело к срыву ратификации договора Сенатом США, а также снижению «духа разрядки».

Ухудшение американо-российских отношений, которое произошло во время последнего года правления администрации Картера и первой половине правления администрации Рейгана, не помешало Спасо-Хаусу оставаться важным центром дипломатической активности.

После смерти Генерального секретаря Брежнева в ноябре 1982 года вице-президент Джордж Буш-старший и государственный секретарь Джордж Шульц посетили Спасо-Хаус, когда они приезжали в Москву на похороны Брежнева и встречались с его кратковременным преемником Юрием Андроповым. На пресс-конференции в Спасо-Хаусе 14 ноября государственный секретарь Шульц выразил желание правительства США «работать над развитием более конструктивных отношений по сравнению с тем, что наши страны имели в недавнем прошлом». Двумя днями позже вице-президент и государственный секретарь провели в Спасо-Хаусе короткую встречу с министром иностранных дел Китая Хуаном Хуа. Вице-президенту Бушу пришлось еще дважды побывать в Спасо-Хаусе во время правления администрации Рейгана — на похоронах Юрия Андропова и Константина Черненко.

К 1980 году Спасо-Хаус зарекомендовал себя как место общения между высокопоставленными дипломатами, место проведения пресс-конференций, представляющих общественное лицо американской дипломатии в Советском Союзе и важное место продвижения культурной дипломатии. Посол Артур Хартман лично обратился с письменным заявлением к советскому правительству с просьбой разрешить советским артистам посещать приемы в Спасо-Хаусе и в американском консульстве в Ленинграде, так как многие из них подвергались преследованиям со стороны советского правительства, если они получали приглашения на посольские приемы. В начале 80-х годов отношения между нашими странами переживали самый тяжелый период со времен Кубинского ракетного кризиса. Несмотря на это многие советские граждане приходили на культурные мероприятия в Спасо-Хаус, например, на представление американского джазового музыканта Гари Бертона в июне 1983 года. По словам одного американца, присутствовавшего на концерте, это стало доказательством того, что «дела обстоят крайне плохо, но тот факт, что мы можем проводить подобные мероприятия, свидетельствуют о том, что отношения [между США и Советским Союзом] стали более зрелыми».

Последующие десятилетия подтвердили роль Спасо-Хауса как центра общения представителей двух стран, вне зависимости от политической ситуации. В апреле 1986 года в Спасо-Хаусе останавливался знаменитый пианист Владимир Горовиц (вместе с принадлежавшим ему роялем «Стейнвей», который был доставлен из Нью-Йорка в Москву по каналам дипломатической почты). Маэстро приехал на родину впервые после шестидесятилетнего отсутствия. Историческое выступление Горовица в Большом зале Московской консерватории 20 апреля транслировалось в странах Западной Европы и Соединенных Штатах. Оно способствовало смягчению враждебности по отношению к США, возникшей в результате бомбардировки Ливии американскими военными самолетами, проведенной в тот же месяц в ответ на поддержку Ливией террористических действий. Как сказал корреспондент CBS Чарльз Куралт, «в течение недели экраны телевизоров всего мира заполняли сцены военных действий. А сейчас вдруг на тех же экранах появился трогательный образ великого американского пианиста». На прием в Спасо-Хаусе, который последовал за выступлением Горовица, пришли многие советские официальные лица, несмотря на то что правительство было недовольно действиями США. На протяжении многих лет в Спасо-Хаусе выступали и другие знаменитости, которые играли важную роль в наведении культурных мостов во времена политических разногласий между США и Советским Союзом: пианист Ван Клиберн, дирижер и композитор Леонард Бернстайн и виолончелист Мстислав Ростропович.

Спасо-Хаус был и остается местом проведения знаменитых музыкальных вечеров, на которых выступают как молодые талантливые музыканты России и Америки, так и всемирно известные исполнители и коллективы. Среди них «Кронос-квартет», «Эмерсон-квартет» и Джулиардский струнный квартет; композитор Джон Корильяно; скрипачи-виртуозы Владимир Спиваков и Эдуард Грач; пианисты Владимир Фельцман, Николай Петров и Джеффри Сигел; дирижер Юрий Башмет и камерный оркестр «Солисты Москвы»; гобоист Алексей Уткин и певец Томас Хэмпсон. В Спасо-Хаусе несколько раз выступали солисты Большого театра и Музыкального театра имени Станиславского, «Новой оперы» и «Геликон-оперы». Надолго запомнился музыкальный вечер 1997 года, когда Театр имени Станиславского представлял отрывки из оперы Моцарта «Женитьба Фигаро» и Керубино покинул концертный зал через одно из окон. В Спасо-Хаусе также выступали бродвейские исполнители знаменитого мюзикла «42-я улица».

Стоит особо отметить большую роль, которую сыграла американская популярная музыка, и особенно джаз, в сближении русских и американцев. В Спасо-Хаусе выступали выдающиеся джазовые музыканты – вибрафонист Гэри Бертон, пианист Дэйв Брубек, Гарлемский ансамбль блюза и джаза, певец и пианист Рэй Чарльз, саксофонист Майкл Брэкер, пианист Чик Кориа, певица Дайана Шур, Гарлемский госпел-хор, а также «Послы джаза», приезжавшие в Россию в течение многих лет в рамках одноименного проекта Бюро образовательных и культурных программ Государственного департамента США. На этих музыкальных вечерах присутствовали многие ведущие музыканты и культурные деятели России. Кроме того, Спасо-Хаус принимал известных российских музыкантов, исполняющих произведения Дюка Эллингтона, Джорджа Гершвина, Ричарда Роджерса и других великих американских композиторов. Среди тех, кто представил в Спасо-Хаусе великолепные интерпретации произведений классиков американского джаза, — лидер легендарной российской группы «Машина времени» Андрей Макаревич, пианист Даниил Крамер, известный джазовый музыкант Игорь Бутман, пианист Игорь Бриль, саксофонист Алексей Козлов и аккордеонист Владимир Данилин.

Тем не менее иногда случались и кризисные ситуации. Например, посол Хартман очень рассердил советское правительство тем, что постоянно приглашал советских «отказников» (советских граждан, которым было отказано в эмиграции в США или Израиль) на мероприятия в посольстве, например, на ежемесячный просмотр фильмов, который сотрудники посольства шутливо называли «Фестивалем отказников». Одним известным «отказником», не раз приходившим в Спасо-Хаус, был знаменитый советский композитор Владимир Фельцман, которого советское правительство занесло в черный список после его попытки эмигрировать в 1979 году. В феврале 1986 года посол Хартман попросил Фельцмана выступить в Спасо-Хаусе по случаю 37-летней годовщины свадьбы Посла и г-жи Хартман. Однако незадолго до начала концерта Фельцман обнаружил, что какие-то вандалы перерезали несколько струн на рояле «Стейнвей» в концертном зале Спасо-Хауса. И хотя сотрудникам посольства удалось устранить поломку к началу концерта, посол Хартман назвал такой вандализм «жестокостью по отношению к фортепьяно и музыканту».

Административные проблемы Спасо-Xауса и офисного здания посольства США не сводились к одному эпизоду, как, например, инцидент с выступлением Фельцмана. 22 октября 1986 года в качестве ответной меры на высылку более 50 советских дипломатов из США советское правительство выдворило из страны 5 американских дипломатов, одновременно отозвав из посольства в Москве и консульства в Ленинграде 260 советских граждан, работавших по найму, в том числе 11 человек обслуживающего персонала Спасо-Хауса, где осталось только три итальянских повара.

Посол Хартман и руководство посольства сразу же ввели политику «дежурства с совмещением обязанностей», в результате чего все служащие посольства помимо своих прямых обязанностей должны были выполнять работу, которую до этого делали работники, нанятые в стране пребывания. Посольство могло рассчитывать на помощь молодых американских туристов, которые временно заняли некоторые должности, на которых раньше работали советские граждане. Даже послы и их жены не освобождались от «дежурства с совмещением обязанностей»: посол Хартман и его преемник посол Джек Мэтлок зачастую сами садились за руль своих автомобилей, если не было водителей. Донна Хартман и Ребекка Мэтлок нередко совмещали две обязанности – принимали гостей и готовили еду для приемов в Спасо-Хаусе.

Когда Хартманам нужна была помощь в организации приема в честь Эли Визела, который приехал в Москву для встречи с известными советскими евреями, то выручил контингент морских пехотинцев, находящихся на службе в Посольстве США. Однако справляться с другими заданиями было гораздо труднее. Например, посольство еженедельно закупало в Финляндии 1000 литров молока и 635 кг свежих овощей и фруктов, не говоря уже о других предметах необходимости, как, например, чистящие средства, медикаменты и офисные принадлежности. Обычно эту работу выполняли сотрудники, нанятые в стране пребывания, которые имели опыт общения с советскими чиновниками. Начиная с октября 1986 года членам американского дипломатического сообщества приходилось выполнять даже самую тяжелую работу – мыть посольские автомобили, убирать снег, следить за тем, чтобы не украли привезенные из-за границы товары, пока они проходили процедуру таможенного оформления. Советское правительство пошло на уступки только через два года, незадолго до официального визита в страну президента Рональда Рейгана. После этого советским рабочим было разрешено выполнять работы по ремонту и уборке Спасо-Хауса, однако им запрещалось делать это на постоянной основе. Как иронично заметил посол Хартман, начиная с 1985 года американское правительство «старалось быть в меньшей зависимости от советских работников». Таким образом, действия советского правительства «несколько ускорили этот процесс».

Даже в разгар беспорядка, который воцарился в связи с отзывом советских сотрудников, работавших в дипломатической миссии США, Спасо-Хаус продолжал быть местом знаменательных встреч известных американских и советских государственных деятелей. Например, в июне 1987 года посол Мэтлок устроил прием в честь членов Комиссии Лэйрда, приехавших в Москву для проверки состояния безопасности американского посольства. Когда посол Мэтлок поднялся, чтобы произнести тост, он невольно обратил внимание на особый характер приема, на котором присутствовали два бывших министра обороны США, два бывших директора ЦРУ, а также бывший председатель Объединенного комитета начальников штабов, которые общались с представителями советского правительства, включая заместителя директора по делам США в МИДе Виктора Суходрева.

В мае 1988 года Спасо-Хаус принял еще одного американского президента – Рональда Рейгана, приехавшего в Москву для встречи с Генеральным секретарем Михаилом Горбачевым. Несмотря на то, что отношения между США и Советским Союзом в первый срок пребывания Рейгана в должности президента США были довольно натянутыми, усилия Горбачева по реформированию советской системы путем перестройки и гласности указывали на основательный сдвиг в советской внешней и внутренней политике. После удачных встреч между Рейганом и Горбачевым в Женеве и Рейкьявике в 1985 и 1986 годах оба президента согласились приехать на переговоры в столицы друг к другу (Горбачев в итоге приехал в Вашингтон в декабре 1987 года).

Несмотря на то, что президент Никсон во время обоих визитов останавливался в Кремле, президент Рейган и г-жа Рейган предпочли быть гостями Посла Мэтлока и г-жи Мэтлок в Спасо-Хаусе. Помимо серьезных работ по ремонту Спасо-Хауса, требовавших больших затрат времени, Государственный департамент перевез на самолете в Москву все продукты и посуду, предназначенные для официального приема. Менеджеры Белого Дома и сотрудники Секретной службы также прибыли в Москву, чтобы подготовить здание. Наконец, как заметил один наблюдательный репортер, бюст президента Кеннеди, находящийся в Спасо-Хаусе, был «перенесен в более незаметное место».

В ожидании визита Рональда Рейгана советское правительство отправило группу рабочих привести в порядок и приукрасить запущенный район Москвы, который предстояло посетить президенту. Кварталы вокруг Спасо-Хауса были в плачевном состоянии, и местные жители были рады, что предстоящий визит президента США вынудил советские органы власти покрасить соседние здания и поменять асфальт на дороге, ведущей к Спасо-Хаусу. Местные жители также надеялись, что в соседние магазины хотя бы временно поступит в продажу такая недоступная роскошь как сахарный песок. Некоторые жители, однако, скептически относились к действиям правительства по созданию «потемкинской деревни», и, как справедливо заметил один водитель такси, с отъездом президента «вся краска облупится, асфальт на дорогах потрескается, и все будет, как раньше». На следующий день после официального ужина в Кремле, 31 мая 1988 года, в концертном зале Спасо-Хауса состоялся знаменитый ужин, на котором присутствовали 120 человек. Среди гостей были Генеральный секретарь Михаил Горбачев с супругой, ведущие представители советского руководства, артисты, ученые и спортсмены и, что особенно знаменательно, бывший диссидент физик Андрей Сахаров. Всего несколько лет назад невозможно было представить, что он будет присутствовать на том же мероприятии, что и основные члены Политбюро. С американской стороны были президент и первая леди США, государственный секретарь Шульц, министр обороны Фрэнк Карлуччи, советник по национальной безопасности Колин Пауэл, лидеры большинства и меньшинства в Сенате и такие известные представители исполнительского искусства, как композитор Эндрю Ллойд Вебер и джазовый пианист Дэйв Брубек, который выступал перед гостями после ужина. Произнося тост, президент Рейган отметил, что хотя в Спасо-Хаусе в прошлые годы царила тишина, вызванная напряженностью в отношениях Соединенных Штатов и Советского Союза, он надеется, что «в этом очаровательном доме всегда будет много гостей, и совместных трапез, и звуков живой беседы – и даже взрывов добродушного смеха».

До визита президента Рейгана в Москву только два президента США – Рузвельт и Никсон – приезжали в Россию или Советский Союз. Однако все три его преемника на посту президента много раз посещали Россию, и в это время Спасо-Хаус становился важной сценой для значительных политических заявлений и речей перед российской и американской аудиторией.

Президент Джордж Буш-старший приезжал в Москву в июле 1991 и в январе 1993 года для подписания первого и второго Договоров о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1 и СНВ-2) и оба раза останавливался в Спасо-Хаусе. 31 июля 1991 года президент устроил в Спасо прием в честь подписания договора СНВ-1. Среди гостей были президент СССР Михаил Горбачев, президент Российской Федеративной Республики Борис Ельцин, президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев, президент Республики Армения Левон Тер-Петросян и мэр Москвы Гавриил Попов. Спасо-Хаус вновь принял президента Буша 2 января 1993 года, и на следующий день он отправился в Кремль на совместное подписание договора СНВ-2 с Борисом Ельциным.

Джека Мэтлока на посту посла в России сменил Роберт Страус, назначенный президентом Бушем в августе 1991 года. Посол Страус вступил в должность всего за две недели до попытки августовского путча, организованной группой непримиримых представителей советских военных ведомств и спецслужб, которые противостояли деятельности президента Горбачева по реформированию коммунистической системы. У Страуса было очень мало времени, чтобы познакомиться с быстро меняющейся политической обстановкой в Советском Союзе. В декабре 1991 года, всего через несколько месяцев после того, как Страус приехал в Москву, Советский Союз перестал существовать.

Несмотря на распад Советского Союза и образование Содружества Независимых Государств, посол Страус смог установить хорошие отношения с представителями первого поколения постсоветских лидеров, особенно с президентом Борисом Ельциным, премьер-министром Егором Гайдаром и председателем Государственного Комитета РФ по управлению государственным имуществом Анатолием Чубайсом. Посол часто приглашал их в Спасо-Хаус. Во время первого визита президента Ельцина 2 марта 1992 года ситуация с продуктами в Москве была такой сложной, что посол Страус был вынужден подать на стол начос – кукурузные чипсы с различными соусами – которые он приготовил сам. Он объяснил свое решение тем, что «не было смысла подавать икру президенту России». К счастью, ситуация значительно изменилась к лучшему, когда в декабре 1992 года в Спасо-Хаусе был организован ужин в честь бывшего президента Джимми Картера и его жены, на котором присутствовали Егор Гайдар и Анатолий Чубайс.

Президент Уильям Клинтон был гостем Спасо-Хауса во время всех четырех официальных визитов в Москву. Во время первого визита посол Томас Пикеринг устроил в Спасо-Хаусе прием в честь президента Клинтона и членов его администрации – госсекретаря США Уоррена Кристофера, министра финансов Ллойда Бентсена, и советника по национальной безопасности Энтони Лейка. Руководители американских ведомств приветствовали в Спасо-Хаусе ведущих парламентариев. Были приглашены и близкие помощники президента Ельцина, и основные лидеры оппозиции, в том числе руководитель Коммунистической партии России Геннадий Зюганов. Президент Клинтон не мог не обратить внимания на такой разнообразный состав гостей и вспомнил рождественский прием 1934 года и выступления тюленей Чарльза Тейера, заметив, что «в Соединенных Штатах, когда собираются представители различных политических партий, они иногда ведут себя так же [как те тюлени]». Он добавил, что очень рад видеть, как «прекрасно общаются друг с другом» все гости.

Через четыре года, во время своего последнего визита в Москву в качестве президента США, Клинтон вновь приветствовал ведущих российских политиков на приеме в Спасо-Хаусе вместе со своим вторым послом в России Джеймсом Коллинзом, государственным секретарем Мадлен Олбрайт, министром торговли Уильямом Дейли, министром энергетики Биллом Ричардсоном и несколькими конгрессменами. В своем выступлении президент выразил уверенность в том, что «Америка и Россия должны быть партнерами», и пообещал поддержать российское правительство в его попытках добиться стабилизации экономики после финансового кризиса, произошедшего за месяц до его визита.

На приеме 24 мая 2002 года президент Джордж Буш и его первый посол в России Александр Вершбоу пригласили на прием в Спасо-Хаус общественных и религиозных лидеров России. На этом мероприятии также присутствовали его государственный секретарь Колин Пауэл, советник по национальной безопасности Кондолиза Райс и руководитель аппарата Белого Дома Эндрю Кард. До этого президент Буш и президент России Владимир Путин подписали Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Президент Буш отметил, что этот договор является свидетельством того, что перед США и Россией открывается «новая эра», которую характеризует желание «двух великих стран продвигаться вперед и строить новые взаимоотношения, основанные на общих интересах и сотрудничестве». Через три года, когда президент Буш приехал в Москву для участия в мероприятиях, посвященных 60-летию окончания Второй мировой войны в Европе, он встретился в Спасо-Хаусе с американскими и российскими ветеранами. Спасо-Хаус стал прекрасным местом для празднования победы во Второй мировой войне, потому что в те годы в его стенах бок о бок работали американские и советские дипломаты и военные.

При после Уильяме Бернсе Спасо-Хаус снова посетили бывшие президенты Джорд Буш-старший и Билл Клинтон. Они представляли США на похоронах Бориса Ельцина 25 апреля 2007 года. Новейшие главы знаменитой истории Спасо-Хауса связаны с мероприятиями, посвященными двухсотлетию установления дипломатических отношений между США и Россией, которые проводились в его стенах в 2007 году. Эти приемы были посвящены успехам спортивной дипломатии, сотрудничеству в освоении космоса и двусторонним программам культурных и образовательных обменов. В ноябре 2007 года посол Уильям Бернс и несколько американских дипломатов, которые служили послами в Москве, организовали особый вечер в честь сотрудников Спасо-Хауса, которые на протяжении десятков лет так много делали для того, чтобы Спасо-Хаус был ярким центром американской дипломатии в России.

Невозможно в полной мере описать историческую значимость здания, которое стало домом для нескольких великих представителей американской дипломатии ХХ века, среди которых можно назвать Джорджа Кеннана, Чарльза Болена, Аверелла Гарримана, Льюэллина Томпсона и Томаса Пикеринга. Но Спасо-Хаус прославили не только заслуженные дипломаты, жившие и работавшие в его стенах, и высокопоставленные гости из разных стран – он стал символом надежды на дружеские отношения между Россией и США. И хотя трудно отрицать, что временами эта надежда таяла – а причиной тому были бесчинства сталинской эпохи в 1930-х, или многолетнее противостояние супердержав во время холодной войны – такие неудачи раскрывают только часть истории. Летопись Спасо-Хауса, ставшего свидетелем значительных достижений во времена «великого союза» Второй мировой войны, разрядки международной напряженности в 1970-х и эпохи гласности в 1980-х, подтверждает, что желание развивать российско-американскую дружбу, которое было у первой команды американских дипломатов, прибывших в Москву в декабре 1933 года, остается таким же сильным. И сейчас, когда Спасо-Хаус отмечает 75 лет с тех пор, как он стал резиденцией американских послов, а американские и российские дипломаты стараются найти общие подходы к решению проблем XXI века, очевидно, что Спасо-Хаус будет и дальше занимать важное место в дипломатической жизни.

 

Спасо-Хаус и программа «Искусство в посольствах»

Зарождение культурной дипломатии в Спасо-Хаусе было обусловлено личным интересом и финансовой поддержкой американских послов. Первые американские послы в Советском Союзе выбирали и финансировали выставки произведений искусства, которые дополняли бы внутреннее убранство резиденции, известной своими дипломатическими приемами и официальными ужинами. Произведения искусства, которые отбирались для демонстрации в Спасо-Хаусе, неизбежно символизировали всю сложность взаимоотношений двух зарождавшихся сверхдержав. В 1936 году, вскоре после приезда в Россию посла Джозефа Дэвиса и его жены, советское руководство открыло запасники Эрмитажа и Зимнего дворца, чтобы посол мог приобрести понравившиеся работы. В знак признательности посол Дэвис дал серию приемов в Спасо-Хаусе для представителей Совета народных комиссаров и командного состава Советской армии, на которых были представлены некоторые из купленных им картин, что по мнению Дэвиса могло бы способствовать потеплению в дипломатических отношениях двух стран.

Во время холодной войны культурная дипломатия стала ареной сражений за сердца и умы русских и американцев. Для того чтобы «обеспечить лучшее понимание Соединенных Штатов в других странах» и в противовес советской культурной политике Конгресс принял в 1948 году закон Смита-Мундта. Этот закон заложил основу для дальнейшего развития культурной дипломатии, которая долгие годы существовала благодаря финансовой поддержке частных лиц, пока наконец в 1964 году президент Кеннеди не утвердил программу «Искусство в посольствах». За два года Спасо-Хаус стал местом показа произведений американского искусства в рамках новой программы.

Супруга посла Льюэллина (Томми) Томпсона, художница Джейн Томпсон, которая была инициатором программы «Искусство в посольствах» и представила эту программу в Москве, считала, что произведения искусства, демонстрирующиеся в Спасо-Хаусе, дополнят дипломатический диалог между двумя странами. Об одной из таких выставок она говорила: « Мы не стараемся изменить представление советских людей о том, каким должно быть искусство. Главная задача – это дать им возможность увидеть всё своими глазами». После того как в 1972 году Джейн Томпсон стала директором программы «Искусство в посольствах», она активно призывала американских художников принять в ней участие. Ей удалось привлечь таких знаменитостей как Ричард Дибенкорн, Роберт Раушенберг и Хелен Франкенталер.

Американские послы в России продемонстрировали разнообразие вкусов и подходов в оформлении Спасо-Хауса. Как и представляла себе Джейн Томпсон, послы и их супруги выбирают произведения искусства для своего исторического дома совместно с сотрудниками программы «Искусство в посольствах». Одни послы отдают предпочтение произведениям своих любимых художников, другие устраивают тематические выставки. Например посол Джеймс Коллинз выбрал подборку портретов, которая получила название «Лики Америки». Несколько других коллекций демонстрировали современное народное искусство и пейзажную живопись.

На протяжении многих лет в Спасо-Хаусе проводились замечательные выставки и программы обмена произведениями искусства. Так в 1988 году была организована выставка с участием авторов: такие знаменитые художники как Джорджия О’ Киф, Фрэнк Стелла, Милтон Эйвери и Элсворт Келли привезли в Россию свои произведения. Вскоре после этого шесть российских художников отправились со своими работами в Соединенные Штаты. В 2006 году посол Уильям Бернс и его супруга Лиса Карти представили в Спасо-Хаусе выставку произведений из Третьяковской галереи, которая была посвящена 150-летию музея и двухсотлетию установления дипломатических отношений между Россией и США.

Как одеться на работу. Вечерний Челябинск.

В этот день в 1829 году родился американец Леви Страус (Levi Strauss), создатель джинсов. Сначала Леви продавал штаны из брезента, а потом стал шить одежду из ткани деним. Бизнес начал процветать. Но настоящий успех у покупателей джинсы приобрели после того, как их стали украшать металлическими пуговицами и заклёпками.

В мае 1873 года Леви Страус вместе со своим напарником получил патент на новое изделие. Сегодня джинсы стали повседневной одеждой, которую надевают и на работу. В чём отправляются трудиться челябинцы, узнавали корреспонденты «ВЧ».

Елена ДАВЛЕТШИНА, генеральный директор компании «АГТ-Челябинск»:

— Я меняю одежду каждый день. Ношу блузки, пиджаки, юбки. Причём часто комбинирую разные предметы одежды. В принципе моего гардероба свободно хватает на две недели, если в одежде не повторяться.

Правда, некоторые мои коллеги могут месяцами носить одну и ту же одежду (многие, кстати, предпочитают джинсовую). Тут, думаю, дело в характере.

Я люблю всё новое, поэтому мне нравится каждый день одеваться по-разному. А кто-то привык к постоянству. Такой человек может носить один костюм долгое время.

Алексей ВАЛЬЧУК, слесарь:

— У меня есть спецодежда. Но в рабочее время я надеваю её не всегда. Тут всё зависит от того, где ты работаешь. Если сотруднику какой-то компании нужно выглядеть очень хорошо, то джинсы (а уж тем более рабочая одежда) вряд ли подойдут.

 

Сергей ЗВОНАРЁВ, директор компании «НТМ ЖКХ»:

— Я единственный хожу на работу в строгом костюме. Должность обязывает. А вообще в компании, которой я руковожу, одеваются по-разному. У простых рабочих есть форма, которую они обязаны носить.

А у сотрудников инженерно-технических отделов никаких ограничений в одежде нет. Они и джинсы могут надевать. А носить что-то определённое я никого не заставляю.

 

Людмила ЕРОФЕЕВА, руководитель челябинского представительства компании «ЗПК»:

— Обычно я хожу так (расстёгивает дублёнку, под которой брюки и пиджак. — Авт.). В строгом костюме проще договариваться с клиентами. Ведь к человеку в такой одежде совсем другое отношение. Хотя никакого дресс-кода у нас нет. П

олучается, что форму одежды нам диктуют деловые интересы. Хотя иногда можем одеться более свободно. Например, в те же джинсы.

Подготовил Владимир ГУЛЯЩИХ.
Фото Вячеслава НИКУЛИНА

Белоголовый орлан- символ США.

Красавец восточный венценосный журавль размещен на флаге Уганды. Кедр – символ Ливана. Орел парит на флаге Казахстана, а также поселился на флагах Албании, Германии, Египта, Мексики, Черногории и других стран. Вообще растительно-животная символика – очень любопытный предмет для исследователей идентичности. Почему и откуда взялись эти символы? Почему некоторые стали официальными, а другие оказались вне правового регулирования?

В 1782 г. Конгресс США постановил, что белоголовому орлану быть символом США. Решение было проработано и принято осознанно. Символика конструировалась рационально. И вот уже почти два с половиной века американский орел держит в лапах пучок стрел и оливковую ветвь. Смысл очевиден: могущество, готовность к войне и мир одновременно, римская имперскость и обращенность и к новой земле, и к традициям, которые эмигранты вынесли из Европы. Здесь же, конечно, свобода и независимость. Секретарь Континентального конгресса Чарльз Томпсон с задачей придумать символику печати Конгресса справился на «отлично». Есть и легенды. Одна из них гласит, что во время очередного сражения за независимость орланы с криками кружили над полем битвы. И один из бойцов сказал: «Они призывают к свободе!».

Если с орлами, также как со львами и медведями, все более или менее понятно, ибо они воинственны, царственны, сильны и прочее, и прочее, то откуда взялся петух в качестве символа Франции? Нет, конечно, тут и благородство, и храбрость, и сила, и прочие петушиные качества. И все же с орлом или львом сравнивать едва ли можно. Наиболее очевидная версия – случайное созвучие (gallus) с наименованием племен – галлов. От этой «случайности» неоднократно пытались избавиться, но не вышло. А потом петух закрепился в массовом сознании и вообще стал символом, противостоящим королевским лилиям. Фактически символом республики.

Чуть позже Наполеон тоже пытался искоренить петушиную символику и внедрить имперского орла, но получилось лишь на время. И вот уже после революции 1830 г. петух возвращается на знамена и мундиры решением последнего короля Франции, короля-гражданина и короля-груши (худым он не был!) Луи Филиппа I. При этом, сами французы, иронизируя над своим символом, вполне могут пошутить, что только они способны, как и петух, стоя в навозе, принимать угрожающий вид и петь боевые гимны. И приводят в пример огромное количество революций, которых хватило бы на десяток более спокойных стран.

И тут важно заметить, что разные растительно-животные маркеры идентичности по-разному воспринимаются в разных странах. Например, для россиян с французским петухом часто возникает символическое непонимание, но зато для всего мира абсолютно очевидно, почему кенгуру и страус эму являются символами Австралии. Просто они уникальны. Но ровно также мы бы не удивились, увидев в числе австралийских символов коалу, вомбата, ехидну или утконоса, ибо они не менее необычны и характерны только для этого континента. Австралийцам этого всеобщего мирового понимания мало. Для них важна легенда, ровно также как для американцев с их орланом или французов с петухом. И вот оказывается, что есть один фактор, по которому кенгуру и эму выделяются из длинного ряда континентальных уникальностей. Они не способны двигаться назад. Только вперед. По кенгуру это точно, ибо мешает хвост, по эму есть сомнения. Но легенда есть легенда. Итак, Австралия вместе с ее символами – кенгуру и эму – должна и может двигаться только вперед, только к прогрессу и процветанию.

Русский бурый медведь – символ для мира понятный издавна, но чрезвычайно многозначный. Для кого-то он агрессивный, сильный, злобный, жестокий и тупой. Для других – ленивый, неуклюжий, но все же сильный, смелый, добродушный. И опять возникают легенды, мифы, сказки. И их трансляция. В негативном или позитивном контексте в зависимости от интересов и целей.

Но вот продвижение большой панды как символа Китая, а точнее продвижение Китая через символические ряды, связанные с пандой, исключительно позитивны. Панда воспринимается как дружелюбность, ум, уникальная красота. Этакая абсолютная милота, хотя, заметим, когда-то панд в Китае пытались тренировать в качестве бойцовых животных наряду с тиграми, слонами и прочими животными больших размеров. Ничего не вышло, панды оказались слишком добрыми и ленивыми.

И при этом панда - символ не только Китая, но и Всемирного фонда дикой природы (WWF). И это подчеркивает позитивный символический ряд: уникальность, хрупкость, всемирное значение. В самом Китае к этому ряду добавляется и масса иных, в том числе философских коннотаций. Ленивость большой панды, ее сонливость и неподвижность сродни принципу созерцательной пассивности (У-вэй), принципу недеяния у Лао-цзы и даосов. Приверженность панды к простой бамбуковой диете трактуется как скромность, отрицание излишеств, аскетизм. Стремление панд к уединению связывается с философским отшельничеством, независимостью. Контрастная расцветка это, конечно, Инь и Янь. Спокойствие, отзывчивость и миролюбие панды – символ внешней политики Китая.

Более того, использование уникальных панд в качестве подарков различным странам в 50-80-е гг. прошлого века стало практикой для нормализации и укрепления отношений Китая с различными странами и получило название «пандовой дипломатии». Самыми известными подарками в то время стали панды Лин-Лин и Син-Син (Hsing-Hsing, Ling-Ling), которых в 1972 году подарил Чжоу Эньлай Ричарду и Пэт Никсон во время их визита в Пекин. Панды тогда стали буквально американскими героями. 
В 80-е гг. даром отдавать панд странам «дальнего зарубежья» перестали. Отныне только в аренду, за большие деньги и на определенный срок. Причем со штрафными санкциями за смерть панды, и с обязательством всех родившихся в неволе детенышей отдавать обратно в Китай. И вот, «пандовая дипломатия», которая, казалась бы, должна была исчезнуть, модифицировалась, ибо символический потенциал и символическую политику никто не отменял.

Лишь две истории, хотя их много больше. Более того, пандовая демократия является предметом серьезных исследований.

Итак, история первая. Китай в 2006 г. дарит (именно дарит, а не сдает в аренду!) Тайваню двух панд. Скандал, ибо подарок, а не лизинг, продажа или аренда, символически подчеркивает, что Тайвань – исконная территория КНР. Более того, имена панд Туань Туань и Юань Юань. И эти имена при их слиянии обозначают «объединение». Чэнь Шуйбянь, президент Китайской Республики, в шоке. Панды называются «пятой колонной» и «троянскими пандами». Но впоследствии подарок все же был принят.

Сюжет второй. За Тайвань попыталась отомстить Япония. Летом 2012 года в зоопарке Токио родился малыш большой панды. Япония ликовала. Событие всеяпонского масштаба. Это впервые более, чем за 20 лет! И вот тогдашний губернатор Токио писатель, антиамериканист, крайне правый политик Синтаро Исихара предлагает назвать детеныша либо Сен Сен, либо Каку Каку. И что такого? Дело в том, что оба этих имени есть части наименования архипелага Сенкаку, который является спорной территорией. И спорят за нее именно Япония и Китай. Международный скандал из-за имени детеныша панды! Увы, маленькая панда умерла через несколько дней от воспаления легких, но в историю дипломатии и символической политики вошла.

Слон в Таиланде, конь в Монголии, панда в Китае. Это абсолютно понятная для всех символика.

А вот почему на гербе Андорры коровы? Здесь уже не случайность, не рациональный выбор, а правила геральдики. Дело в том, что Андоррой одновременно правят президент Франции и епископ Уржеля (Urgell), что в Каталонии. Соответственно герб Андорры поделен на четыре части между красными столбами французского дома Фуа, опять-таки красными столбами, символизирующими Каталонию, епископским посохом с митрой и коровами Южной Франции. Только и всего.

И наконец, о Гибралтаре, символом которого являются макаки-маготы. Почему вдруг? Во-первых, на Гибралтаре единственная в Европе колония обезьян, обитающих в природных условиях. Попытка поселить их в континентальной Испании успехом не увенчалась. Не прижились.

Во-вторых, магот – варварийская обезьяна – символ исторический. Появились они на Гибралтаре более тысячи лет тому назад и были приручены. Завезли маготов из Северной Африки (Алжир, Марокко) мавры. С тех пор Гибралтар несколько раз менял «хозяев», а макаки утратили свою роль домашних животных. Но до сих пор их называют полудикими.

В-третьих, были времена, когда макаки-маготы находились на грани исчезновения. И вот тогда заботу о них взяли британские военные. Вплоть до кормления и лечения в Королевской больнице. Во время Второй мировой, когда численность макак сократилась буквально до десятка, заботиться о них назначен был "целый" офицер. Теперь все стабилизировалось, маготов уже несколько сотен, они все пронумерованы с помощью татуировок. У многих чипы. Проходят ежегодную перепись, спокойно заходят на городскую территорию, контактируют с туристами. Конечно, появилась и легенда, суть которой в двух афоризмах: «Гибралтар будет английским, пока жива хоть одна макака-магот» и «Мы будем защищать обезьян до последнего англичанина».

Чем отличается этот символ от многих других? От гордых орлов, могучих львов, дипломатичных и красивых панд, агрессивных волков, бесстрашных и могучих медведей, полезных коров и бобров, гордых, смелых и безрассудных петухов? Откуда макаки? Символ этот возник из слабости и беззащитности, с одной стороны, и человечности, с другой. Маготов нужно было защитить.

Вообще, хоть иногда, но стоит просто защищать обезьян.

Страусу даже справка не помогла. На плантацию кактусов по визе невесты

Читайте также

«Вечерка» помогла

«Вечерка» помогла Будьте самоучками, не ждите, пока вас научит жизнь. Станислав Ежи Лец Обычно мы с отцом покупали газету «Вечерняя Москва» в киоске на Елоховской площади. Где-то в середине сентября 1946 года мы купили газету и на четвертой странице прочли объявление о

Снова песня помогла

Снова песня помогла В августе 62-го произошло знаменательное событие: космонавты Николаев и Попович во время полета на своих кораблях «Восток-3» и «Восток-4» дуэтом спели «14 минут до старта». Что тут началось! Издательства, журналы и газеты наперебой предлагали мне издать

Снова песня помогла

Снова песня помогла В августе 62-го произошло знаменательное событие: космонавты Николаев и Попович во время полета на своих кораблях «Восток-3» и «Восток-4» дуэтом спели «14 минут до старта». Что тут началось! Издательства, журналы и газеты наперебой предлагали мне издать

14. Критика помогла

14. Критика помогла Зима была особенно тяжелой. Быть может, потому с таким нетерпением ждали люди приход весны с ее первым теплом, влажным воздухом, тонким запахом древесной коры… И, наконец, весна пришла — дружная, необычайно быстрая, и казалось, что сама природа хочет

«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…»

«Даже эти шаги, даже эти следы на паласе…» Даже эти шаги, даже эти следы на паласе, Даже этот пейзаж с набегающим березняком, Все, что было и будет, стояло тогда на террасе В треугольниках солнца, трепещущих под потолком. Человек в канотье с чемоданом в пустынном

Эллочка помогла

Эллочка помогла Со мной случилась одна неприятность. У нас в лагере был замечательный костёр, всё было так неожиданно и чудесно! На следующий день Ёлка меня похвалила, она ужасно смешно сказала: «за организацию мероприятия». Мы с ней страшно хохотали, но вообще Ёлка не так

Справка

Справка Ореховско-медведковская ОПГ возникла в начале 90-х годов. Ее первым лидером был известный криминальный авторитет Сергей Тимофеев (Сильвестр). После его убийства в 1994 году группировку возглавлял Григорий Гуситинский, которого через год при странных

Справка

Справка По мнению обвинения, Алексей Пичугин в 1998 году по приказу одного из руководителей нефтяной компании Леонида Невзлина, курировавшего службу безопасности «Юкоса», организовал убийство владелицы магазина «Чай» Валентины Петуховой, с которой его компания вела

День 8670-й. 21 сентября 1946 года. «Вечерка» помогла

День 8670-й. 21 сентября 1946 года. «Вечерка» помогла Как это часто бывает, в течение жизни вмешался случай. Каждую субботу Юра с отцом ходил в киоск у Елоховского собора, где раньше, чем в других местах появлялась газета «Вечерняя Москва». В «Вечерке» на последней странице

Справка

Справка Рушайло Владимир Борисович, генерал-полковник милиции. Родился 28 июля 1953 года в Тамбове. В милиции с 1972 года. С 1988 по 1993 г. возглавлял 6-й отдел МУРа по борьбе с бандитизмом и организованной преступностью. Именно благодаря усилиям Рушайло был создан первый РУОП

Справка

Справка Ореховско-медведковская ОПГ возникла в начале 90-х годов. Ее первым лидером был известный криминальный авторитет Сергей Тимофеев (Сильвестр). После его убийства в 1994 году группировку возглавлял Григорий Гуситинский, которого через год при странных

Справка

Справка Под стражей находится бывший исполнительный вице-президент «Юкоса» Василий Алексанян, который перед арестом был лишен адвокатского иммунитета судом. Осуждена судом адвокат С. Бахтина, которая работала в юридическом управлении «Юкоса». В бегах находятся

Справка

Справка По мнению обвинения, Алексей Пичугин в 1998 году по приказу одного из руководителей нефтяной компании Леонида Невзлина, курировавшего службу безопасности «Юкоса», организовал убийство владелицы магазина «Чай» Валентины Петуховой, с которой его компания вела

Справка

Справка Тогда испанская полиция задержала 28 человек, 22 из которых оказались грузинскими «ворами в законе». Было арестовано 38 вилл, около 800 счетов в 42 банках, изъято более 230 тыс. евро наличными, долговые расписки на 100 тыс. евро, 220 тыс. евро в дорожных чеках, ювелирные

Родина не помогла

Родина не помогла В это время в Париже появился Александр Федотов – русский актер и режиссер. Он готовился открыть театр в Павловске, под Петербургом. Александр Филиппович приехал на родину оперетты налаживать деловые связи. Он уговорил Шабельскую отправиться с ним в

Справка

Справка (говорят, что быль)Город Цхалтубо расположен около более крупного города Кутаиси в Западной Грузии. Он славится своими минеральными радоновыми источниками. Тысячи больных принимают здесь ванны или купаются в бассейнах с теплой проточной водой. Сидишь в бассейне

Андрей Бубнов Страница автора

Описание некоторых видов известной всем одежды . 

 

Из истории. Много лет тому назад в Италии производили прочную, почти брезентовую ткань деним и краску индиго для окрашивания этой материи.

Известно, что в 1850 году предприимчивый американец Леви Страус завез в западные штаты брезент для палаток. Однако в тех местах случился дефицит, кожаных брюк, и он быстро сориентировался - сшил брюки из привезенного им брезента. Местные жители по достоинству их оценили - брюки оказались практичными и удобными. Поэтому в 1873 году Леви Страус запатентовал открытие и создал свою знаменитую фирму. Использовал он для пошива ткань деним, по-итальянски «дженова», отсюда, как предполагают, и пошло название джинсов. Почти столетие джинсы были исключительно рабочей одеждой.

Мода обратила на них внимание лишь в конце 50-х - начале 60-х годов XX столетия, и они молниеносно завоевали всеобщую популярность. Их стали носить буквально все, кто мог их купить, - и женщины, и подростки, и пожилые люди.

В России джинсы появились позже. Но быть обладателем фирменных джинсов в семидесятые означало принадлежать к касте избранных.

Существовала масса способов для придания джинсам фирменного вида. Их терли о кирпич. Несколькими годами позже стали модными вареные джинсы, поэтому их варили по 8-12 часов в содово-соленом растворе. Стали в моде штаны в облипочку - и их покупали на размер-два меньше, а надевали с мылом. Кстати, также намылив, в них принимали ванну - то есть стирали.

Современные джинсы. Популярность джинсов до сих пор необычайно высока. Покупательский спрос на них растет, причем каждые вторые проданные фирменные штаны - женские.

Кто только из модельеров не пытался приложить руку к джинсовому бизнесу. Ив Сен-Лоран сожалел, что не он стал создателем штанов на все времена. Келвин Кляин преуспел больше - он вообще заслужил неформальное звание короля джинсов высокой моды. Кристиан Лакруа облагораживает классические штаны из денима вышивкой, дополняет короткими куртками с заклепками и даже платьями бикини. Жан Поль Готье обрезает брюки до уровня . плавок и прилагает к ним джинсовую куртку. Валентин Юдашкин тоже начал экспериментировать с джинсовой одеждой. Апофеозом экспериментов можно считать создание "суперрваных" джинсов.

Современные джинсы разнообразны как по фасону, так и окраске. Когда-то в моде были клеши голубого цвета, которые нужно было носить с джинсовой бордовой курткой (обязательно с поднятым воротником). Потом были актуальны совершенно прямого кроя штаны. В последнее время в моде джинсы миниатюрные, с заниженной талией, с мелкими деталями и даже расписанной поверхностью.

У джинсов есть своя терминология. Так, есть, например, джинсы потертые грязные - dirty used;  мраморные - streaky denim, сверхобтягивающие - super-slim и т. д.

Как режиссер Илья Найшуллер попал в Голливуд и снял «позитивный» боевик с русскими бандитами

Илья Найшуллер — мастер съемки от первого лица. Стиль он развивал, снимая клипы для своей группы Biting Elbows, в 2015 году дебютировал в большом кино с полнометражным боевиком-шутером «Хардкор». Успешный дебют принес Найшуллеру контракт с голливудской студией — его новый фильм «Никто», спродюсированный Universal, вышел на экраны России и США в марте. На этот раз режиссер отказался от POV-съемки, но по примеру «Хардкора» собрал команду американских и российских актеров: главную роль в фильме сыграл Боб Оденкерк из сериала «Лучше звоните Солу», а русского бандита — Алексей Серебряков. В «Никто» повсюду звучат выстрелы, вспыхивают драки, льется кровь, но Найшуллер без иронии признается, что ему удалось снять по-настоящему позитивный фильм. 

— Снимать фильмы в Голливуде — заветная мечта многих российских режиссеров. Расскажите, как вам это удалось? 

— После «Хардкора» мне предлагали много проектов, но все они, за редким исключением, не состоялись. Большинству я отказывал сам, потому что это были экшен-фильмы. Я знал, что человек, который снял «Харкдор», будет получать предложения делать фильмы категории В, пока не снимет что-то взрослое.

Реклама на Forbes

В 2018 году я получил сценарий, на котором было написано: «Боб Оденкерк, экшен-фильм». Это было настолько бредово, что должно было быть хорошо, поэтому я сразу принялся за чтение.

— Как Боб Оденкерк вышел на вас? 

— У меня есть агент Майк Симпсон, который также работает с Тарантино. Мне очень повезло — это серьезный и опытный человек. Он представляет агентство WME, крупнейшее в штатах после CAA. Со мной Майк сотрудничает с 2013 года, когда вышел мой первый клип. Он ничего не обещал мне, в отличие от других агентов, но предложил попробовать. Для меня это было честное поведение. Я прямой человек, таких в Америке называют straight shooter (устойчивое выражение, которым характеризуют честного, прямолинейного человека. — Forbes Life). Понятно, что в Голливуде работает много людей, которые противоположны такому определению, а Майк сразу раскрыл карты и сказал: «Будем пробовать».

— Майк, в свою очередь, свел вас с Оденкерком? 

— Да. В то время проектом занималась студия STX, а не Universal. Когда Боб Оденкерк с продюсерами STX искали сценариста, они вышли на Дерека Колстада (сценарист серии фильмов «Джон Уик». — Forbes Life). Тот написал сценарий, который понравился Бобу, и они составили список из пяти потенциальных режиссеров. Так как в 2015 году STX купили «Хардкор» для проката в США и у нас уже был позитивный опыт сотрудничества, меня включили в эту пятерку и прислали сценарий. Позднее я узнал, что в списке были два очень известных режиссера, имена которых многим знакомы.

Мне повезло, что я ответил первым. Мы созвонились с Бобом, и я рассказал ему, что вижу фильм как историю наркомана, чей наркотик — насилие. Он видел проект более прямолинейно и был впечатлен. Мы не обсуждали экшен, потому что Боб видел «Хардкор», который ему очень понравился, — он называет его смешным фильмом. Меня это очень радует, потому что «Хардкор» — это действительно экшен-комедия. Боб, который сделал карьеру как комедийный актер и сценарист, вызывает у меня большое уважение. Я рад, что он это увидел.

— Насколько сложно было убедить студию дать возможность снимать? 

— После разговора с Бобом меня пригласили в Лос-Анджелес для демонстрации проекта студии. Я прилетел с презентацией на 25 слайдов, на показе 15-го слайда меня остановил президент продакшена STX, сказав, что ему все понятно. Я вернулся в гостиницу расстроенным, потому что мне не дали закончить, но уже вечером мне позвонили и сказали: «Фильм твой!»

После мы проработали сценарий, нашли локации для съемок и должны уже были ехать на подготовку, но за две недели до этого STX без объяснений отказались от фильма. Я вернулся домой и был очень рад, что никому не говорил о проекте. О нем знали только мой папа и жена. Я вернулся к сценариям, к рекламе и клипам. Через несколько месяцев мне позвонила жена Дэвида Литча (продюсера фильмов «Джон Уик», «Дэдпул 2», «Форсаж: Хоббс и Шоу»), который выступил продюсером нашего фильма, и сообщила, что проект купили Universal. Мы начали подготовку.

У меня была готова полная раскадровка фильма, были выбраны оператор и художник-постановщик. На подготовку нам дали 6 недель, на съемки — 34 смены. Это очень мало, но и ставки были высокими. С сентября по декабрь 2019 года мы работали семь дней в неделю, но у нас не было переработок, мы не снимали по 20 часов в день. Самое главное, что все прошло без конфликтов. Обычно, когда иностранец приезжает в Голливуд и делает первое кино, особенно студийное, он больше не хочет там работать. Есть огромный список режиссеров, которые разочаровались в американской киносистеме. Я был готов пойти на уступки и снять, как нужно продюсерам, потому что для меня важен этот проект. Я в него верю.

Как сельский учитель Дмитрий Давыдов за 11 дней снял фильм «Пугало» и стал звездой кинофестивалей

В итоге, когда продюсеры увидели, что я знаю весь фильм покадрово, могу рассказать его от начала до конца и объяснить каждый творческий прием, они выдохнули, и мы начали снимать. Они увидели во мне профессионала и дали возможность делать работу так, как я ее вижу. У меня получилось сделать мое кино из максимально чужого проекта, чем я очень горжусь.

А еще я кайфую от того, что мне платили классные деньги за то, что я делаю кино, да еще и учусь у крутых профессионалов. В том числе продюсированию. Летом мы будем снимать в Москве фильм «Молодой человек» дебютанта Саши Фомина. Я понимаю, что смогу помочь Саше сделать фильм лучше, потому что сам работал с продюсерами и режиссерами, учился у лучших. Это мечта!

— «Хардкор», ваш первый фильм, вышел в 2015 году. Почему потребовалось так много времени, чтобы снять вторую картину? 

— После «Хардкора» у меня был написан сериал, все серии вплоть до второго сезона, еще был проект с Люком Бессоном, который закрылся по не зависящим от нас причинам, — планировался ремейк японского фильма, который мы хотели снять в стиле Тони Скотта. В соавторстве я написал сценарий — неовестерн. Надеюсь, он выйдет. У продюсеров есть заинтересованность, а актерам я еще не показывал. Я хотел дождаться выхода «Никто», чтобы продемонстрировать, как я могу работать с актерами. Это одна из причин, по которой меня тянуло в сторону классического, традиционного стиля, где не дергается камера, все очень спокойно и много энергии потрачено на создание жизненности и правдивости истории.

Реклама на Forbes

Кроме того, мы купили права на книгу «Покидая Берлин» Джозефа Кенона — это шпионский триллер про Восточную Германию, из которого мы уже сделали классный сценарий. Кенон прочитал и похвалил его, что для меня очень важно. Я также продолжаю писать свои супергеройские сценарии, которые начал разрабатывать на карантине, а еще недавно я получил права на книгу, которую хотел экранизировать, когда мне было 18 лет. Это британский роман «Дневник киллера» Дэнни Кинга.

То есть из пяти лет два с половиной года я работал над «Никто», делал клипы Сергею Шнурову, The Weeknd и себе (Илья — фронтмен инди-группы Biting Elbows. — Forbes Life), снял кучу рекламы. Я постоянно прокачивал режиссерскую и сценарную мышцу, работал с талантливыми сценаристами. Я никогда серьезно не учился в кино, но сейчас понял, что это и была моя киношкола.

— Сценарист «Никто» Дерек Колстад писал сценарии к серии боевиков «Джон Уик». Очевидно, картины будут сравнивать. Хочу предложить сделать это вам в первую очередь. 

— Разумеется, у нас есть общая ДНК благодаря Дереку и продюсеру Дэвиду Литчу, но у нас принципиально другая история, которая базируется на похожих вступительных факторах. В отличие от всех историй про отошедших от дел киллеров, в «Никто» перед зрителем разворачивается жизнь наркомана, который возвращается к насилию не потому, что нужно, а потому, что он сам этого хочет. В отличие от Джона Уика Хитч (главный герой фильма «Никто» — Forbes Life) — настоящий антигерой. Все плохое с ним происходит только благодаря его выбору.

Трейлер и плакат «Никто» сделаны в стилистике «Джона Уика». Это намеренный ход, такова задача маркетологов. Фильм продается на прецедентах: «Помните это кино? Вам понравилось? Это то же самое, только новее».

Реклама на Forbes

Когда-то давно Роберт Земекис, который выступал режиссером и продюсером фильма «Изгой» с Томом Хэнксом, рассказывал, что не хотел делать трейлер с хеппи-эндом, потому что получился бы огромный спойлер. Ему было тяжело на это решиться, но как продюсер Земекис понимал, как на зрителей воздействует трейлер с хорошим концом, и попросил режиссера в своей голове заткнуться. Слава Богу, что я читал его интервью, и у меня нет вопросов. Я не сетую, что мы упрощаем, ведь наше кино интереснее и глубже. Нам нужно заманить человека чем-то понятным и дать ему нечто лучшее, чем то, чего он ожидает.

— «Никто» — это фильм, сделанный специально для мужчин? 

— Удивительно, но я слышал много положительных отзывов от женщин, которые не являются целевой аудиторией картины на первый взгляд. Обычно говорят, что это кино для мальчиков, но мы просто недооцениваем то, что интересно женщинам. Это я уже понял на «Хардкоре». Все гендерные стереотипы — это реально стереотипы. Все люди разные, и не нужно навешивать ярлыки.

«Никто» — очень теплое и позитивное кино, несмотря на экшен и насилие. Это фильм, с которого уходишь с улыбкой.

— В основе фильма лежит история о задетом мужском самолюбии. В герое просыпаются травмы прошлого из-за того, что он не смог соответствовать гендерным стереотипам и повел себя недостаточно мужественно. Считаете ли вы несоответствие ожиданиям окружающих проблемой для современного мужчины? 

Реклама на Forbes

— Исходя из общения с американцами, могу сказать, что в Америке это действительно проблема. О ее размерах мне сложно судить. Я знаю, что я мужчина не потому, что я могу дать по лицу, не в этом моя сила. Как и сила женщины не в том, что она рожает ребенка. Есть много факторов, которые в совокупности делают нас такими, какие мы есть. Я считаю, что каждый должен найти внутреннее спокойствие и говорить с самим собой. Если тебя что-то напрягает, чини это в себе. Ты не можешь сделать всех довольными, не заплатив ценой своего личного счастья.

Я думаю, что некоторые люди просто не могут принять себя, и «Никто» — это фильм про человека, который принимает себя таким, какой он есть. Принимает себя не с самой лучшей стороны. Мы долго думали над финалом, делали разные версии, и я очень доволен тем, что получилось в итоге. С точки зрения личности, это правильный финал. С точки зрения реальности и драматургии можно спорить и обсуждать, чем мы и занимались на съемках.

Тему общественных ожиданий от мужчины и того, что значит быть мужчиной, мы раскрыли настолько лихо, насколько это возможно в нашем жанре. Учитывая, что это не артхаусная драма, а большое студийное кино, где главный конфликт происходит, как ни странно, внутри героя. Именно поэтому я и зацепился за сценарий.

— В первой версии сценария злодеи были южнокорейцами, но вы решили сделать их русскими и снять Александра Паля и Алексея Серебрякова. Получилось в лучших традициях американской клюквы, хотя от русского режиссера ждешь борьбы со стереотипами. 

— Я так поступил, потому что не знаком с южнокорейской мафией и мог сделать с ними то, что Голливуд делает с русскими. Я предложил продюсерам поменять корейцев на русских и пообещал, что сделаю это хорошо — возьму русских актеров, которые будут говорить на русском, добавлю русскую музыку. Думаю, если бы фильм был неудачным, а персонажи — плоскими, то моя идея снимать русских в роли бандитов была бы глупой. Я знал, что фильм будет как минимум хорошим и что наши актеры очень талантливы. У нас даже есть темнокожий русский, «ребенок Олимпиады» (ребенок-метис, родившийся после летних Олимпийских игр 1980 года в СССР. — Forbes Life) — это типаж, который никто и никогда не показывал в американском кино.

Реклама на Forbes

Как сказал Дерек: «Я за русских злодеев, потому что вы для нас страшные. Если мне нужно кого-то разозлить, то пусть это будет не русский». Я понимаю, что это наследие холодной войны. Я вообще воспринимаю это как комплимент, потому что понимаю — мы не такие. В России много интеллигентных людей, много быдла, куча светлых и темных персонажей, как в любой другой стране.

«Мы суровый северный народ»: Юрий Колокольников — о Нолане, «Крюке» и образе плохих русских

У нас есть сцена, где Алексей Серебряков танцует и поет под песню «Бухгалтер». Сегодня мне в Facebook написал автор этой песни, композитор Виталий Окороков. Он и подумать не мог, когда в Саратове в 1991 году сочинял эту песню, что она попадет в голливудский фильм. В шутку Виталий предложил мне использовать его песню American Boy, которую я также рассматривал для фильма. Вот такое продвижение русской культуры в Америке.

Алексей Серебряков, которого я очень уважаю, сначала отказался играть русского злодея, но в итоге доверился мне. Я его попросил записать на видео три сцены: на английском, на русском и сделать максимально расслабленный танец человека, который любит танцевать, но не умеет. Я отправил пробы Бобу, и он сразу ответил: «Что нужно сделать, чтобы этот человек был у нас в фильме?»

Когда Алексей приехал в Америку, он мне сказал: «Я сценарий не читал, я верю тебе. Давай договоримся сразу — ты говоришь, что мы делаем, и мы сделаем это круто». После премьеры Серебряков сказал, что все получилось и он дико доволен. Так что с русскими злодеями или нет, важно делать хорошее кино.

Реклама на Forbes

— Сколько составил бюджет фильма и повлияла ли пандемия на продакшен? Как она может отразиться на прокате в России и Америке? 

— Цифры я озвучивать не могу, но, когда я разговариваю с профессионалами, они оценивают бюджет намного выше, чем он есть. У нас каждый доллар на экране. Во время съемок в Канаде мы получили возврат затрат в размере 30%. В данный момент американский доллар на порядок выше, чем канадский, поэтому мы выжали все, что смогли.

Что касается пандемии, то мы сняли фильм в декабре 2019 года. В марте 2020 года у нас уже должны были пройти показы для первых фокус-групп в Лос-Анджелесе — были заказаны залы на 400 человек, готова копия. Но 12 марта заболел Том Хэнкс, NBA закрылась. Все поняли, что коронавирус — это серьезно. Universal закрыли все офисы, премьера фильма планировалась на август 2020 года. Я улетел домой, но вернулся в Лос-Анджелес 1 июля, когда открылись границы, для сведения звука и финального постпродакшена. Мы работали по 12 часов, постоянно носили маски, которые снимали только во время обеда, мыли руки по 20 раз в день, но никто не жаловался.

Виртуальные кастинги и секс-куклы в любовных сценах: как Голливуд вернется к съемкам

— Вы говорили, что сняли фильм для своего отца и называли его «кино для семейного просмотра». Тем не менее в «Никто» много крови и насилия. Доброй историей, в общедоступном понимании, фильм трудно назвать. Это ирония с вашей стороны? 

Реклама на Forbes

— В этом нет ни капли иронии. Я слышал отзывы критиков и зрителей, которые смотрели фильм с женами, детьми, девушками. Им очень понравилось. Точно так же было с «Хардкором», хотя это был более радикальный вариант — его я снимал для 15-летнего себя. Фантазия была включена на полную и ограничена только бюджетом. Я не говорю, что на «Никто» надо брать маленьких детей. Ни в коем случае! Хотя один американский критик рассказывал мне, что пришел на показ со своим 14-летним сыном и они кайфовали от того, что видели на экране.

Моему папе «Хардкор» не понравился. Он прилетел в Торонто на фестиваль, чтобы посмотреть его. Фильму аплодировали 1200 человек, через неделю мы продали его за $10 млн, после чего папа сказал: «Я понимаю, почему так долго делали этот фильм». И это честно, потому что «Хардкор» не для него. Когда я показал ему «Никто», он сказал: «Очень крепкое кино. Пятерка». После этого я пуленепробиваемый для любого мнения. То есть, конечно, это неправда, но я получил самую важную рецензию, ради чего я это делал.

— Есть ли разница между работой на съемочной площадке в России и в Америке? Какие положительные и отрицательные стороны? 

— Положительные стороны, возможно, немного негативны для режиссера в плане строгости. В Америке есть профсоюзы, и все смены длились положенное время: 12 часов плюс обед, пять дней в неделю, чтобы выдохнуть и побыть с семьей, а не шесть дней, как в России, из-за чего очень снижается качество. В США все заточено на безопасность (довольно показную), чтобы никто не подал в суд. В начале смены 30 минут рассказывают, какие будут трюки, куда не нужно ходить, что не следует делать. Я даже приезжал на 15-20 минут позже, чтобы не слушать этот инструктаж. К сожалению, в Америке очень много показухи из-за страха судебных процессов.

У нас был прекрасный постановщик трюков Грегори Ментор, который делал фильмы Marvel — в том числе последних «Мстителей». Был момент, когда по сценарию Боб поджигает пачку денег и кидает в камеру, на что Ментор говорит: «Мы не можем этого сделать. А что если Боб обожжет палец? А что если горящая бумага попадет ему в глаз?» В общем, сцену мы сняли по-другому. При этом в Америке люди погибают чаще, чем у нас. У них, правда, и проектов больше, но много несчастных случаев, а ни одно кино не стоит человеческой жизни.

Реклама на Forbes

— У вас вполне голливудская история успеха. Тимур Бекмамбетов увидел ваш клип в интернете и предложил снять фильм, затем пришло приглашение из Америки со сценарием «Никто» от Боба Оденкерка. Все так и было или это история для журналистов? Кажется, в этой цепочке много счастливых случайностей. 

— Ну какая счастливая случайность? Я год делал клип на песню Bad Motherfucker (клип группы Biting Elbows, снятый от первого лица. — Forbes Life), взял деньги в долг, чтобы снять его правильно, меня кинули мои первые спонсоры. Это был алкогольный бренд, с которым я по наивности не подписал контракт, — они сказали, что заплатят потом, а когда я на свои деньги снял клип и принес им, то ответили, что они ожидали другого. Мой продюсер Катя Кононенко нашла другого инвестора, которому понравился проект, и он дал нам денег. В итоге я смог вернуть все долги. Клип вышел и без всякой рекламы сразу занял первое место по просмотрам. Тимур позвонил мне на второй день, пригласил к себе в Америку, и мы договорились о фильме.

Я три года делал «Хардкор». Вложил туда кровь, пот и слезы с абсолютной верой в то, что у нас все получится. Хотя это было очень непредсказуемо. Мы продали фильм на фестивале за $10 млн, а бюджет у нас был порядком ниже. «Хардкор» вышел во всем мире, «прокатился» не самым лучшим образом, собрал около $20 млн в кино, а потом STX отбились на стриминговых сервисах.

После я пять лет пытался делать фильмы, которые не запускались. У меня не получалось, несмотря на то, что я очень старался. Спустя какое-то время мне пришел сценарий от Боба. Да, в этой истории присутствует везение, но при этом я все время работал, улучшал свои навыки и создавал проекты, которые хорошо заходили в России. Мало людей может снимать в нашей стране то, что снимаю я. Это объективно.

Поэтому я не согласен с тем, что в моей карьере много совпадений. В ней много работы, много усилий, чтобы сделать все максимально круто. Папа всегда говорил мне: «Чем бы ты ни занимался, ты должен стараться быть номером один». Я в это абсолютно верю и всегда стараюсь так делать. Стану ли я первым в кино, покажет время. Я двигаюсь в этом направлении, и «Никто» — большой шаг к моей цели. Все реально!

Реклама на Forbes

— После «Хардкора» ваши поклонники ждали, что вы скорее уйдете в авторское кино, но вашей второй работой стал вполне традиционный студийный боевик, снятый для американской студии. Почему вы выбрали именно это направление? 

— Мне понравилась идея, и мне очень нравится Боб Оденкерк. И я максимально приблизил студийное кино к авторскому. Я наемный работник, который пришел и убедил всех в своих идеях. В сценарии есть вещи, которые очевидно мои. Это был очень важный опыт. Я благодарен, что все обошлось, и меня взяли. Дали мне достаточно свободы, чтобы сделать что-то уникальное, играя в рамках. «Хардкор», конечно, открыл мне двери — многие влюбились в фильм, у меня был тур по студиям, я общался с продюсерами. Сейчас, после «Никто», когда мы будем отправлять сценарии актерам, они будут смотреть на меня по-другому. Они будут знать, что я могу работать с артистами, что у меня есть чувство юмора, что я заточен на результат. В «Никто» произошло полное перевоплощение Боба — он сделал большую работу, но и моих усилий там немало.

Что будет происходить с бокс-офисом, пока непонятно, потому что только сейчас открылись Нью-Йорк и Лос-Анджелес на 25%. Те цифры, которые были до пандемии, мы не достанем, но многие американские коллеги сказали мне, что если бы не пандемия, фильм стал бы неожиданным хитом в Америке. Никто такого не прогнозировал.

— Почему решили выпускать фильм именно сейчас? 

— Каталог фильмов, которые ждут своей премьеры, очень большой. Чем мы ближе к лету, тем больше конкуренции. Даже сейчас, когда мы выходим в прокат, за нами сразу выходит «Годзилла против Конга».

Реклама на Forbes

Я не могу сказать, почему выбрали именно эту дату, но знаю, что Universal намного виднее, чем мне. Это их работа разбираться в маркетинге. Изначально это было летнее кино, теперь — весеннее.

— Каких показателей вы ждете по прокату в Америке и в России с учетом ситуации? 

— Мне очень интересно, что будет в реальности. Я знаю, какие были ожидания для «Хардкора» и как они не совпали с реальностью. Я не хочу попадать в ту же ловушку. Да, у меня есть бокс-офис-бонусы. Я могу больше заработать, исходя из цифр проката, но больше всего я хочу, чтобы этот фильм посмотрели люди. А я знаю, что люди этот фильм посмотрят.

Я обещал себе не смотреть программу ЕАИС, которая показывает сборы в России, но обновляю ее раз в три часа. Я как страус прячу голову в песок и говорю: «Давайте мы увидим цифры, предсказания мне не интересны».

— Как в Америке проходит промокампания фильма? 

Реклама на Forbes

— Universal купили рекламу на Суперкубке за безумные деньги. Студия верит в фильм — его плакатами обвешан Таймс-сквер в Нью-Йорке и бульвар Сансет в Лос-Анджелесе. Раньше я ездил там и думал, что когда-нибудь здесь будут висеть афиши моего фильма. Жалко, что сейчас я не в США и не могу посмотреть. В общем, в Америке кампания очень большая, в России она чуть более сдержанная. Скорее цифровая, учитывая то, что сейчас происходит в кинотеатрах. Мне не остается ничего, кроме как доверять Universal. Насколько правилен их подход покажет вскрытие, но я не делаю вид, что являюсь экспертом по рекламным кампаниям фильмов.

— Очевидно, что фильм «Никто» — ваша путевка в Голливуд. Каковы ваши планы? Появились американские проекты или планируете снимать в России? 

— С декабря, после выхода трейлера, сценарии из Голливуда начали приходить интенсивнее, их качество стало намного выше. Я получил сценарий, который явно через два года будет номинантом на «Оскар», — мне очень понравилась история, но она просто не моя. Я не готов тратить на это три года своей жизни, я должен любить то, что делаю. Так было и с «Хардкором», и с «Никто».

Поэтому, когда бывает тяжело и много стресса, я себе говорю: «Илья, заткнись, ты занимаешься кино, ты об этом всю жизнь мечтал. Тяжело тебе? Мало поспал? Ну-ка встал быстро, позавтракал и пошел!» Сейчас, после длинный паузы, хочется снимать без остановки. Я надеюсь, что один из проектов, который я сгенерировал, запустится. Или придет уже готовый сценарий, который мне очень понравится, или мне дадут переписать его с соавтором. По России я очень хочу продюсировать, а снимать на русском не хочу — английский язык я чувствую лучше.

Сейчас я пишу сценарий. Место действия в нем — Москва, но с западным и русским составом. По манере «Хардкора», где мы берем не самый большой бюджет и делаем классное интернациональное кино. Поэтому неважно, где снимать. Важен язык и потенциал на мировом рынке. Когда снимаешь на русском, то потенциал чуть меньше. Понимаю, это звучит самонадеянно. Я люблю Россию и верю в русское кино, но верить и снимать — не одно и то же. Если бы я снимал в России, то это было бы или очень крутое кино на тему Второй мировой войны, либо фильм про Беслан. Можно было бы снять мощнейшую драму без политики, но ее нужно делать с большим уважением и деликатно. До такого следует дорасти.

Реклама на Forbes

10 женщин, которые определяют судьбу современного российского кино

10 фото

ᐅ REA, AMERICAN EXTRACT - 5 букв - пароль к кроссворду

.

Американский грызун

Южноамериканский грызун, внешне похожий на зайца

Роберт — американский кинорежиссёр и продюсер («МАШ»)

Южноамериканское млекопитающее, питающееся муравьями и термитами

популярный американский интернет-портал

юридический акт, имеющий юридическую силу, американский

Птица, похожая на американского страуса

имя Ллойд (ум.971), известный американский кинокомик

rea, Американский страус

Американский штат со столицей Бойсе

Американское свинообразное млекопитающее

золотой американский травоядный грызун

Австралийская страусоподобная птица

Южноамериканский страус

крупная нелетающая птица, похожая на страуса, обитающая в Австралии и Новой Гвинее

Американский двоюродный брат дятла

Двоюродный брат страуса

Роберт, американский режиссер, «Игрок»

штат США со столицей Де-Мойн

Уоллес, 1885–1949, американский киноактер, лауреат премии «Оскар» 1932 года за роль в фильме «Чемпион»

имя Броуди, американского актера ("Пианист")

Американский волк

новый..., штат США между Аризоной и Техасом

жадный плюшевый мишка из американского мультфильма

Американский легкий самолет

имя Дугласа, американского актера ("Спартак")

Великий Дух североамериканских индейцев

Американский легкий самолет

Американское млекопитающее с ценным мехом

Шаль из страусиных перьев

.

описание, представители ветви, фото, где обитает, чем питается

Нанду относится к одноименному семейству нелетающих птиц, и своим внешним видом очень похож на африканского страуса. С давних времен южноамериканские индейцы, где эти птицы получили свое первоначальное распространение, использовали их мясо и яйца в пищу, а позже люди стали использовать их перья и кожу для изготовления различных украшений и изделий. Кроме того, их периодически отстреливают владельцы ферм и земель, так как они поедают траву для скота и зерно.Все эти события пагубно сказались на популяции нанду, что привело к ее значительному сокращению. Однако на данный момент люди пытаются избежать дальнейшего сокращения численности и занимаются разведением нанду по всему миру. (небольшой). Рассмотрим подробнее их внешний вид и функции

Обыкновенный

Этот вид имеет следующие характеристики внешнего вида:

• взрослые особи имеют длину 127–140 см и вес от 20 до 25 кг и более.Самцы, как правило, крупнее самок по размеру и весу;
• Внешне нанду очень похожа на африканского страуса, но примерно в 2 раза меньше его, а голова и шея у нее покрыты перьями, что является ее особым отличием;
• ноги длинные и массивные, всего с тремя пальцами. Лапка совершенно не покрыта перьями, что отличает этот вид от дарвиновского;
• хотя птица и не летает, но ее крылья достаточно длинные, они помогают удерживать равновесие во время бега;
• оперение мягкое, имеет коричневато-серый оттенок и может различаться по интенсивности в зависимости от пола и возраста птицы.В период размножения у самцов появляется темный «воротник» у основания шеи. Среди этих птиц есть альбиносы, у которых белое оперение и голубые глаза..

Малый (дарвиновский, длинноволновый)

Нанду Дарвина имеет серое или серо-коричневое оперение и меньше обычного, что легко догадаться по его имя. Вес взрослой особи от 15 до 25 кг. Кроме того, от большого нанду он отличается белыми пятнами в оперении спины. У самцов они более заметны, чем у самок, а у мелких особей совсем не видны.

Знаете ли вы? Во время сезона размножения самцы издают глубокий и гулкий крик «нан-ду», который впоследствии стал названием этих птиц.

Чем отличается от обыкновенного страуса

Внешнее сходство нанду со своим африканским родственником очевидно, но так же существенные отличия :

• размер - нанду в 2 раза меньше своего предполагаемого родственника;
• шея покрыта перьями, но у африканцев перьев там нет;
• имеют три пальца на конечностях, в то время как у африканского вида только два;
• у жителей американской саванны когти на крыльях есть, а у их африканских сородичей нет;
• скорость - нанду развивает скорость 50 км/ч, а африканские страусы могут разогнаться до 95 км/ч;
• любят проводить время возле водоемов и непосредственно в воде, но их сородичи предпочитают сушу.

Нанду и страусы

Узнать больше о страусах: страусиные подвиды - полезные свойства яиц - разведение страусов в домашних условиях (питание, инкубация).

Откуда

Нанду распространена во многих странах Южной Америки: Аргентине, Чили, Парагвае, Уругвае, Бразилии и Боливии. Хребет Дарвина также можно найти на юге Перу. Эти птицы любят открытые участки саванных видов, в том числе патагонские низменности и горные плато Анд..

Северные нанду предпочитают более низкие районы с теплым климатом, но дарвины не боятся высоты, поэтому могут жить на высоте до 4500 м, а также находятся на крайнем юге Южной Америки.

Знаете ли вы? Небольшая популяция этих птиц находится на северо-востоке Германии. И это удивительно, ведь Германия находится очень далеко от Южной Америки. Но ответ довольно прост: дело в том, что в конце 1990-х годов несколько нанду сбежали со страусиной фермы в Любеке и смогли приспособиться к местному климату.С тех пор они там благополучно живут, и сейчас их численность превышает 100 особей на 150 кв. км

Образ жизни и поведение

Нанду не спят днем ​​и только в сильную жару смещают свою активность на вечер и ночь. Во внебрачный период живут группами от 5 до 30 человек. В этих группах есть определенные правила, пожалуй, самое важное из которых — соблюдение дистанции. Если птица подходит очень близко к другой, она начинает вытягивать шею и издавать шипящие звуки, заставляя ее отдаляться.В брачный период существующие группы делятся на несколько более мелких, в которых есть только один самец и несколько самок. Нанду обладают очень хорошим слухом и зрением, а их длинная шея позволяет им вовремя обнаруживать надвигающиеся угрозы. Именно из-за этих особенностей другие животные часто присоединяются к группе птиц и живут рядом с ними. Когда нанду убегает от опасности, она бежит не прямо, как обычные страусы, а зигзагом. Те, кто гонятся за ними, обычно не ожидают такого крутого поворота и, не успев среагировать, несутся.Такие крутые повороты птицы совершают благодаря своим крыльям, которые они используют как рули и тормоза

Важно! Охота на живущих в дикой природе нанду запрещена, поэтому если вы хотите отведать их мясо, стоит обратиться в специальные фермы, где можно купить не только мясо, но и яйца.

Co je nandu

Нанду относится к всеядным , поэтому список потребляемой ими пищи достаточно широк: это растения, семена, плоды, а также насекомые и мелкие позвоночные.Некоторые говорят, что они могут убить ядовитую змею, но никто еще этого не доказал. Эти птицы могут подолгу обходиться без источников питьевой воды, потому что им достаточно влаги из пищи, которую они едят. Нанду периодически заглатывают гастролиты для улучшения переваривания пищи в желудке.

Размножение

Самки достигают половой зрелости в возрасте 2,5–3 лет, а самцы в возрасте 3,5–4 лет. Брачный период, во время которого существующие группы делятся на более мелкие, длится примерно с сентября по декабрь.Чтобы создать свою группу самок, самцы устраивают настоящие бои. Победитель битвы выгоняет остальных самцов из стада и исполняет танец победы, выкрикивая «нан-ду». После спаривания самец ищет подходящее место для гнезда и затем сам его обустраивает. Все самки откладывают яйца в подготовленное гнездо, но если самка откладывает яйца вне гнезда, самец передает их общему выводку. После откладывания яиц самки начинают искать другого самца и именно самец остается высиживать икру в течение 40 дней , оберегая ее от внешних воздействий и хищников. В выводке обычно около 20-25 яиц, но бывает и больше. В этих случаях невозможно добиться того, чтобы все яйца были инкубированы, а некоторые эмбрионы вообще не развивались. Затем вылупляются птенцы, и самец по-прежнему несет ответственность за их безопасность и развитие. В случае опасности птенцы прячутся под крыльями самца или забираются ему на спину. Когда птенцы достигают шестимесячного возраста, они могут сами о себе позаботиться, и тогда самец возвращается в семью или живет один до конца своих дней (обычно это делают самцы постарше).

Важно! Если вы хотите посетить зоопарк или сафари-парк с нанду, будьте очень осторожны и держитесь подальше от бегунов, особенно в брачный период, так как в это время они очень агрессивны.

Видео: птица нанду

Это история и образ жизни таких удивительных для нас птиц. Если у вас есть возможность посетить какой-нибудь заповедник или зоопарк, чтобы увидеть этих прекрасных животных вживую, сделайте это.

.

Страусы - OLX.pl

Другие объявления Есть 44 объявления из Есть 44 объявления из Ваше объявление находится вверху списка? Выделять!
O'Canis Беззерновой корм для страусов, 5 кг Домашние животные »Аксессуары для животных 105 злотых Вроцлав, Фабричная сегодня 12:28
Продам эму страуса Животные »Птицы 1 200 злотых Вышкув сегодня 10:15
90 107
	Яйца страусиные яйца EMU Животные »Птицы	70 злотых
	Косоровице вчера 23:05