Ссср романтик


Такой разный Маяковский: романтик, хулиган и революционер

Понятие патриотизма и любви к родине у Маяковского соседствовало с отрицанием и неприятием войны - речь здесь не о Гражданской войне, которую поэт рассматривал как закономерное продолжение долгожданной революции, а о войне мировой, продиктованной извне, руководимой "невидимой рукой рынка".

В 1914 году начавшуюся Первую мировую Владимир Маяковский, по собственному признанию, "принял взволнованно".

Вам!

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как,-
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина! <...>

1915

Хотел записаться добровольцем - не приняли как "политического". Однако уже год спустя "забрили. Теперь идти на фронт не хочу. Притворился чертежником".

Военно-морская любовь

По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.

Льнет, как будто к меду осочка,
к миноносцу миноносочка.

И конца б не довелось ему,
благодушью миноносьему.

Вдруг прожектор, вздев на нос очки,
впился в спину миноносочки.

Как взревет медноголосина:
"Р-р-р-астакая миноносина!"

Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,
а сбежала миноносица.

Но ударить удалось ему
по ребру по миноносьему.

Плач и вой морями носится:
овдовела миноносица.

И чего это несносен нам
мир в семействе миноносином?

1915

 

Маяковский и его юмор

Ходил такой анекдот, будто во время выступления на диспуте о пролетарском интернационализме в Политехе Владимир Маяковский заявил: "Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином..." - "А среди дураков?" - перебил его вопрос из зала. - "А среди дураков я впервые", - тут же нашелся поэт.

Умение ввернуть острое словцо в споре, сотрудничество с сатирическими "Окнами РОСТА", где Маяковский выступал не только сочинителем лозунгов, но и оформителем плакатов, высмеивание поэтических "оппонентов" вроде эгофутуриста Северянина не мешали поэту смеяться и над собой тоже.

© РИА Новости

Репродукция плаката РОСТа (Российского телеграфного агентства) "Украинцев и русских клич один — да не будет пан над рабочим господин!", выполненного поэтом Владимиром Маяковским в 1920 году

Самоирония - не щадя живота - ставила его юмористические стихи в один ряд с интимной - читайте "душевной" - лирикой.

Мелкая философия на глубоких местах

Превращусь
        не в Толстого, так в толстого, -
ем,
  пишу,
      от жары балда.
Кто над морем не философствовал?
Вода.

Вчера
    океан был злой,
             как черт,
сегодня
      смиренней
            голубицы на яйцах.
Какая разница!
            Все течет...
Все меняется.

Есть
   у воды
        своя пора:
часы прилива,
        часы отлива.
А у Стеклова
          вода
             не сходила с пера.
Несправедливо.

Дохлая рыбка
        плывет одна.
Висят
   плавнички,
           как подбитые крылышки.
Плывет недели,
            и нет ей -
                     ни дна,
ни покрышки.

Навстречу
      медленней, чем тело тюленье,
пароход из Мексики,
                  а мы -
                        туда.
Иначе и нельзя.
            Разделение
труда.

Это кит - говорят.
            Возможно и так.
Вроде рыбьего Бедного -
                  обхвата в три.
Только у Демьяна усы наружу,
                        а у кита
внутри.

Годы - чайки.
        Вылетят в ряд -
и в воду -
        брюшко рыбешкой пичкать.
Скрылись чайки.
            В сущности говоря,
где птички?

Я родился,
         рос,
           кормили соскою, -
жил,
  работал,
        стал староват...
Вот и жизнь пройдет,
             как прошли Азорские
острова.

3 июля 1925, Атлантический океан


Я счастлив!

Граждане,
       у меня
            огромная радость.
Разулыбьте
         сочувственные лица.
Мне
   обязательно
             поделиться надо,
стихами
      хотя бы
            поделиться.
Я
 сегодня
       дышу как слон,
походка
      моя
        легка,
и ночь
     пронеслась,
              как чудесный сон,
без единого
           кашля и плевка.
Неизмеримо
        выросли
              удовольствий дозы.

Дни осени -
            баней воняют,
а мне
    цветут,
         извините,-
                   розы,
и я их,
     представьте,
               обоняю.
И мысли
      и рифмы
            покрасивели
                      и особенные,
аж вытаращит
            глаза
                редактор.
Стал вынослив
            и работоспособен,
как лошадь
        или даже -
                  трактор.
Бюджет
     и желудок
            абсолютно превосходен,
укреплен
       и приведен в равновесие.
Стопроцентная
            экономия
                    на основном расходе -
и поздоровел
          и прибавил в весе я.
Как будто
        на язык
              за кусом кус
кладут
    воздушнейшие торта -
такой
    установился
              феерический вкус
в благоуханных
             апартаментах
                        рта.
Голова
     снаружи
            всегда чиста,
а теперь
      чиста и изнутри.
В день
     придумывает
               не меньше листа,
хоть Толстому
            ноздрю утри.
Женщины
      окружили,
              платья испестря,
все
   спрашивают
            имя и отчество,
я стал
     определенный
                весельчак и остряк -
ну просто -
            душа общества.
Я
 порозовел
        и пополнел в лице,
забыл
    и гриппы
            и кровать.
Граждане,
        вас
          интересует рецепт?
Открыть?
        или...
              не открывать?
Граждане,
        вы
          утомились от жданья,
готовы
      корить и крыть.
Не волнуйтесь,
            сообщаю:
                    граждане -
                               я
сегодня -
          бросил курить.

1929

 

Подготовила Вера Матвеева

 

Стихотворение Владимира Маяковского "А вы могли бы?" читает Дмитрий Журавлев. 1977 год

Владимир Маяковский читает свое стихотворение "Послушайте!". Архивные записи 1920-х годов

Стихотворение Владимира Маяковского "Лиличка" читает Олег Басилашвили. 1979 год

Аудио предоставлено ФГУП "Фирма "Мелодия"

Романтик из СССР / Назад в СССР / Back in USSR

Солист и гитарист ансамблей Самоцветы и Пламя. По сути, это был не просто солист и гитарист, это был фронтмен этих ансамблей, не только голос но и лицо их. Красавчик, что там говорить. девчонки от него просто с ума сходили…
Я и сам в середине семидесятых жил в доме, где тремя этажами ниже жила его сестра. И хотя сам он появлялся там очень редко, все равно у нашего подъезда около года дежурила одна его поклонница. Можно представить, что было у его дома.
Но, конечно, не только внешность послужило причиной появления этой странички. Я считаю, что именно его голос определял ту самую мягкую и лиричную манеру, которой отличались первые составы Самоцветов и Пламени и которая если не исчезла, но очень сильно изменилась с уходом этого музыканта.
Сейчас, оглядываясь назад, видишь, что с этими ансамблями и связаны все лучшие его песни, по которым его знают и любят и все, что он делал в своей сольной карьере (впрочем, очень недолгой), все-таки с теми песнями в ряд встать не может (хотя это только мое мнение).

А дальше, после ухода и недолгой сольной карьеры, как рассказывают, была карьера звукорежиссера, работа с Вячеславом Малежиком, уже совсем недавно опять появление в Самоцветах Юрия Маликова и вновь он куда-то исчез. А жалко…
А вот ссылка на сайт о Валентине Дьяконове, сделанном Любовью Бикбаевой. Сайт, сделанный как выражение любви к творчеству этого исполнителю.

Семидесятые годы пришлись на вторую половину моего детства: взросление, формирование вкуса, в том числе в музыке. Самое яркое воспоминание о тех временах – песни в исполнении ансамблей «Самоцветы» и «Пламя». Услышать хоть одну песню в исполнении этих ВИА по телевизору, купить пластинку – было несказанной радостью.
Я, например, с нетерпением ждала первого января заключительный концерт «Песня года». И была всегда очень счастлива, увидев опять на этом самом престижном на то время концерте Валентина. Мы, девчонки, слушали эти лиричные песни, затаив дыхание и замерев. На экране крупным планом Валентин Дьяконов, светловолосый красавец…

Я помню, у нас в параллельном классе был мальчик, похожий на Дьяконова, такой же блондин. Он даже прическу носил, как у Валентина. Это сходство ему очень нравилось и льстило его самолюбию. Он ходил гордый, а девчонки смотрели на него с восхищением и в то же время с презрением- он ведь только подражал Валентину.
Но главное, что всегда восхищает в Валентине – это его голос и манера исполнения. Его голос – нежный, романтичный, ласковый. А как он поет! Такую задушевную манеру исполнения я больше ни у кого не видела. Посмотрите, какое выражение имеет его лицо, когда он поет! Чувствуется, что он весь в музыке, вкладывает в исполнение всю свою душу.

Он был настоящей супер-звездой!!! После концертов его ждали на выходе толпы поклонниц, ему не давали пройти, признавались в любви, отрывали пуговицы на сувениры. По моему мнению, с его популярностью сейчас не может сравниться ни одна из современных звезд. Это было каким-то женским сумасшествием…… Да и среди его поклонников было немало мужчин.

Сейчас я живу и работаю за границей. Все, что я делаю, далеко от музыки – поездки, показы, измерения, нотариусы, переводчики, поэтажные планы, бухгалтерские отчеты, договора, ответы на вопросы и вопросы на ответы…. Когда я чувствую, что не могу больше работать, устала, я устраиваю себе ВАЛЕНТИНОВ ДЕНЬ. Так называю я для себя время, когда слушаю песни, исполненные Валентином. Я счастливый человек: у всех людей Валентинов день бывает раз в году, а у меня так часто, как я сама захочу!!!!

К творчеству Валентина Дьяконова я пришла совсем недавно. В 70-80-х годах я любила (да и сейчас люблю) Анну Герман и Евгения Мартынова. Теперь вот «открыла» для себя Валентина и его песни и очень-очень этому рада.
— Мамочка, включи погромче песню «У деревни Крюково»!
С такими словами очень часто обращается ко мне моя одиннадцатилетняя дочка. Анечка всегда говорит, что это одна из её самых любимых песен с раннего детства.
Я всегда охотно выполняю эту просьбу дочери. И затем и не думаю убавлять громкость, когда в исполнении групп «Самоцветы» и «Пламя» начинают звучать уже другие песни. А потом...

Потом из проигрывателя доносится негромкое, слегка задумчивое и очень проникновенное: «На заре, ранним утром на заре...» Я перестаю замечать всё и всех вокруг, не в силах вырваться из чарующего плена нежной мелодии, простых и затрагивающих самые потаённые струнки души слов песни и, конечно же, голоса… Не очень громкого и сильного, но такого неповторимого и неуловимо нежного, доброго и ласкового голоса Певца.


Так и кажется, что он поёт только для тебя, что обращается именно к тебе – и ни к кому больше. И вот уже сказочный красный конь, ведомый чуткой рукой всадника, а точнее, голосом Валентина Дьяконова, несёт тебя в давно прошедшее и беззаботное детство, в дни, оставшиеся в памяти навсегда. Из глаз тихо текут слёзы светлой печали, а губы непроизвольно шепчут: «Спасибо, Валечка...» Причём безо всякого намёка на какое бы то ни было панибратство по отношению к певцу.

«Рядом ты, наверно, неспроста, как людская доброта, моё детство красный конь...» Затихают аккорды гитары, однако, придти в себя времени нет. Дальше песни в исполнении Валентина Дьяконова сменяются одна за другой. И каждая — легко узнаваемая, мягкая, лиричная. Впрочем, других, как мне кажется, у Валентина просто и быть не может. Он сам очень давно создал свой образ на сцене – нежный, тёплый, по-домашнему уютный, скромный… Образ настоящего русского светловолосого паренька с открытой душой и добрым сердцем.


На ум приходит песня «За того парня», исполненная в начале 1970-х годах ансамблем «Самоцветы», где солировал Валентин. Совсем недавно в Интернете я прочитала следующее: «однажды Марк Фрадкин в передаче радиостанции «Юность» положительно отзывался о пении солиста (Валентина Дьяконова), в том смысле, что так он «этого парня» себе и представлял». Думаю, что это признание говорит само за себя.
Увы, это лишь одно из немногих свидетельств о Валентине, найденных мной во всемирной сети. В Интернете сведений о Валентине, к сожалению, кот наплакал. Поэтому позволю себе вставить здесь небольшую «сухую» статистику.

«Окончил училище имени Гнесиных. В «Самоцветы» пришел в 1971 году. С 1976 года работал в ансамбле «Пламя». В 1978 году занялся сольной карьерой. Ему удалось записать несколько своих песен на стихи Владимира Харитонова. С начала 90-х работает в качестве солиста в ансамбле «Самоцветы». Параллельно занимается аранжировками песен и звукорежиссурой».

Потом из той же Сети я узнала, что какое-то время Валентин выступал с группой «Рок-сплав», о которой мне лично не попалось вообще никаких сведений...

В 2003 году в одном из своих интервью певец и композитор Вячеслав Малежик немного упомянул о Валентине Дьяконове. И как ножом полоснуло по сердцу известие, прозвучавшее из уст Вячеслава Ефимовича: «Валентин Дьяконов получил серьёзную травму в позапрошлом году, и с тех пор на сцену не выходит». Пару минут я была в шоке. Потом в душе поселилась надежда, что это было давно и что сейчас всё в порядке. Но, к сожалению, вскоре мне подтвердили, что Валентин Михайлович до сих пор сильно болеет…
Признаюсь, я ежедневно слушаю и смотрю записи Валентина. У меня такое чувство, что несколько лет я словно пребывала в какой-то тягучей спячке и только теперь пробуждаюсь. Мне с каждым днём становится всё интереснее и интереснее на жизнь смотреть. За это возвращение к жизни я бесконечно благодарна именно Валентину Михайловичу и его песням.
Вот уж воистину: «Рядом ты, наверно, неспроста, как людская доброта...» И лично для меня Валентин остался и останется таким же, каким и был, когда пел «Красного коня», «Туман», «У деревни Крюково» и другие очень лиричные, добрые и светлые песни.
Вот думала я, думала, как обозначить своё отношение к Валентину, помимо огромной благодарности… И поняла, что тут больше всего подойдут вот эти три слова: Свет, Теплота и Спокойствие. Да, именно так и именно то, что мне сейчас в жизни важнее всего. И не мне одной – всем людям. И, прежде всего, самому Валентину Михайловичу.

Дай Бог Певцу крепкого здоровья, сил и всего самого-самого доброго и светлого. Он этого заслуживает, как никто.
© Наталия Искакова

«Орёл» и романтик. В чём космонавт № 2 оказался первым? | История | Общество

11 сентября 1935 года в селе Верх-Жилино Алтайского края родился мальчик, которому суждено было стать вторым человеком, шагнувшим в космос. И, хотя он уступил звание первопроходца Юрию Гагарину, по многим параметрам космического полёта Титов стал первым. А один рекорд принадлежит ему до сих пор: он был и остаётся самым молодым космонавтом в истории.

В день, когда ему исполнилось бы 85 лет, АиФ.ru вспоминает Германа Титова.

Приберегли для более сложной миссии

Отец, учитель русского языка и литературы, назвал его в честь героя пушкинской «Пиковой дамы». Бытует мнение, что имя и помешало ему выиграть конкуренцию у Юрия Гагарина за место в «Востоке-1». Дескать, Хрущёву не понравилось, что оно похоже на иностранное. Но это лишь домыслы. Куда правдоподобнее звучит версия о том, что Титова, который физически был готов лучше Гагарина (это показывали многочисленные тесты), приберегли для более сложной миссии, чем один виток вокруг Земли.

О ней ему сообщили сразу после триумфа Гагарина. Медики хотели, чтобы второй полёт человека продолжался не более трёх витков. Но Герман настоял, что лететь нужно на сутки. Сергей Королёв его поддержал.

Советский космонавт Герман Титов в детстве. 1939 г. Фотография из газеты «Неделя» № 14 за 1967. Фото: РИА Новости

6 августа 1961 года корабль «Восток-2» стартовал с Байконура. В итоге Герман Титов с позывным Орёл стал первым космонавтом, проведшим в полёте более суток (общая продолжительность составила 1 сутки 1 час и 18 минут), первым, кто применил ручное управление космическим кораблём, и первым, кто испробовал приём пищи и сон в невесомости. Кроме того, Титов сделал фотографии Земли с орбиты.

Со сном случился небольшой казус. Чтобы не откликаться на радиосигналы за пределами СССР (если они вдруг к нему пробьются), Герман выключил приёмник перед тем, как уснуть. Проснувшись чуть раньше отведённого времени, он решил доспать, но погрузился в царство Морфея аж на 35 минут. Земля пыталась выйти на связь, но ответа не было. Сергей Королёв не выносил неизвестности и неопределённости, а ведь в такой ситуации подумать можно было что угодно. Но вскоре из динамика раздался голос Титова: «Земля, это Орёл, как слышно?» И от сердца отлегло.

«Восток-2» облетел вокруг планеты 17 раз. При спуске космонавт катапультировался, как и было запланировано, но, оглядевшись, с ужасом увидел, что парашют несёт на железную дорогу, по которой мчится поезд. Трагедии удалось избежать: Герман Титов приземлился на вспаханном поле в Саратовской области. Правда, пришлось ещё объясняться с местными жителями, которые приняли его за иностранного шпиона и не отпускали до прибытия поисковой группы.

Герман Титов в кабине самолёта во время службы в истребительном авиационном полку. 1957 год. Фото: РИА Новости

Привет Томочке от звёздочек

Благодаря полёту второго космонавта Королёв и его соратники узнали много нового. Главное, что они узнали, — длительное пребывание и работа человека в условиях невесомости возможны. Стали понятны многие реакции человеческого организма и нюансы поведения в этих условиях, стало ясно, как принимать пищу, как спать и проводить эксперименты.

Герман Титов написал подробный отчёт о своём состоянии во время полёта. За этот отчёт отряд космонавтов мог сказать ему спасибо. Дело в том, что тренировки в те годы были поистине изнурительными, членов отряда подвергали экстремальным испытаниям на грани выживания, по сути, гробя их здоровье. Титов рекомендовал командованию смягчить нагрузку при подготовке космонавтов, и к его рекомендациям прислушались.

Герман Титов и его жена Тамара на прогулке в Речном порту. Июнь 1961 год. Фото: РИА Новости/ И. Снегирев

Эпоха первопроходцев космоса овеяна романтическим ореолом, и Герман Титов в полной мере ему соответствовал. С супругой Тамарой он прожил 43 года, перенёс с ней потерю сына (умер в семимесячном возрасте во время его подготовки к полёту) и вырастил двух дочерей. Не раскрывая, к какой секретной миссии его готовят (сказал лишь, что проходит отбор в отряд испытателей), он почти каждый день писал ей письма. А во время своего полёта, находясь на орбите в капсуле «Востока-2», подписал свою фотографию, чтобы потом подарить жене: «Моей маленькой Томочке почти все звёздочки просили передать большой привет. 7.08.61 г. 7 ч. 50′. Борт корабля „Восток-2“».

Судьба распорядилась так, что Герман Титов не стал космонавтом № 1 (говорят, до конца жизни переживал, что не полетел в космос первым), но его полёт был не менее важен для развития мировой космонавтики, чем полёт Юрия Гагарина. При этом Титову принадлежит так и не побитый рекорд: он отправился на орбиту в возрасте 25 лет и 330 дней и с тех пор остаётся самым молодым человеком, побывавшим в космосе.

Космонавт Герман Титов встречается с жителями Саратовской области, где он совершил посадку после полета. 07.08.1961 г. Фото: РИА Новости

А ещё благодаря Герману Титову, как это ни странно, мы празднуем День космонавтки 12 апреля, в день, когда в космос отправился не он сам, а его предшественник. Именно Титов в 1962 году выступил с предложением учредить такой праздник.

Одно слово – романтик.

Валентин Дьяконов: Романтик из СССР - ШоубиZZZ - всё о звёздах - 14 сентября - 43828084251

Солист и гитарист ансамблей Самоцветы и Пламя. По сути, это был не просто солист и гитарист, это был фронтмен этих ансамблей, не только голос но и лицо их. Красавчик, что там говорить. девчонки от него просто с ума сходили. Я и сам в середине семидесятых жил в доме, где тремя этажами ниже жила его сестра. И хотя сам он появлялся там очень редко, все равно у нашего подъезда около года дежурила одна его поклонница. Можно представить, что было у его дома.

Но, конечно, не только внешность послужило причиной появления этой странички. Я считаю, что именно его голос определял ту самую мягкую и лиричную манеру, которой отличались первые составы Самоцветов и Пламени и которая если не исчезла, но очень сильно изменилась с уходом этого музыканта.

Сейчас, оглядываясь назад, видишь, что с этими ансамблями и связаны все лучшие его песни, по которым его знают и любят и все, что он делал в своей сольной карьере (впрочем, очень недолгой), все-таки с теми песнями в ряд встать не может (хотя это только мое мнение).

А дальше, после ухода и недолгой сольной карьеры, как рассказывают, была карьера звукорежиссера, работа с Вячеславом Малежиком, уже совсем недавно опять появление в Самоцветах Юрия Маликова и вновь он куда-то исчез.

А жалко...
А вот ссылка на сайт о Валентине Дьяконове, сделанном Любовью Бикбаевой. Сайт, сделанный как выражение любви к творчеству этого исполнителю.

Семидесятые годы пришлись на вторую половину моего детства:  взросление, формирование вкуса, в том числе  в музыке. Самое яркое воспоминание о тех временах – песни в исполнении ансамблей «Самоцветы» и «Пламя».  Услышать хоть одну песню в исполнении этих ВИА по телевизору, купить пластинку – было несказанной радостью.

Я, например, с нетерпением ждала первого января заключительный концерт «Песня года». И была всегда очень счастлива, увидев опять на этом самом престижном на то время концерте Валентина. Мы, девчонки, слушали эти лиричные песни, затаив дыхание и замерев. На экране крупным планом Валентин Дьяконов, светловолосый красавец…

Я помню, у нас в параллельном классе был мальчик, похожий на Дьяконова, такой же блондин. Он даже прическу носил, как у Валентина. Это сходство ему очень нравилось и льстило его самолюбию. Он ходил гордый, а девчонки смотрели на него с восхищением и в то же время с презрением- он ведь только подражал Валентину.

Но главное, что всегда восхищает в Валентине – это его голос и манера исполнения. Его голос – нежный, романтичный, ласковый.  А как он поет! Такую задушевную манеру исполнения я больше ни у кого не видела. Посмотрите, какое выражение имеет его лицо, когда он поет! Чувствуется, что он весь в музыке, вкладывает в исполнение всю свою душу.

Он был настоящей супер-звездой!! После концертов его ждали на выходе толпы поклонниц, ему не давали пройти, признавались в любви, отрывали пуговицы на сувениры. По моему мнению, с его популярностью сейчас не может сравниться ни одна из современных звезд. Это было каким-то женским сумасшествием….. Да и среди его поклонников было немало мужчин.

Сейчас я живу и работаю за границей. Все, что я делаю, далеко от музыки – поездки, показы, измерения, нотариусы, переводчики, поэтажные планы, бухгалтерские отчеты, договора, ответы на вопросы и вопросы на ответы….  Когда я чувствую, что не могу больше работать, устала, я устраиваю себе ВАЛЕНТИНОВ ДЕНЬ. Так называю я для себя время, когда слушаю песни, исполненные Валентином. Я счастливый человек: у всех людей Валентинов день бывает раз в году, а у меня так часто,  как  я сама захочу!!!!

"Свет, теплота и спокойствие"

К творчеству Валентина Дьяконова я пришла совсем недавно. В 70-80-х годах я любила (да и сейчас люблю) Анну Герман и Евгения Мартынова. Теперь вот «открыла» для себя Валентина и его песни и очень-очень этому рада.

- Мамочка, включи погромче песню «У деревни Крюково»!

С такими словами очень часто обращается ко мне моя одиннадцатилетняя дочка. Анечка всегда говорит, что это одна из её самых любимых песен с раннего детства.

Я всегда охотно выполняю эту просьбу дочери. И затем и не думаю убавлять громкость, когда в исполнении групп «Самоцветы» и «Пламя» начинают звучать уже другие песни. А потом...

Потом из проигрывателя доносится негромкое, слегка задумчивое и очень проникновенное: «На заре, ранним утром на заре...» Я перестаю замечать всё и всех вокруг, не в силах вырваться из чарующего плена нежной мелодии, простых и затрагивающих самые потаённые струнки души слов песни и, конечно же, голоса... Не очень громкого и сильного, но такого неповторимого и неуловимо нежного, доброго и ласкового голоса Певца.

Так и кажется, что он поёт только для тебя, что обращается именно к тебе – и ни к кому больше. И вот уже сказочный красный конь, ведомый чуткой рукой всадника, а точнее, голосом Валентина Дьяконова, несёт тебя в давно прошедшее и беззаботное детство, в дни, оставшиеся в памяти навсегда. Из глаз тихо текут слёзы светлой печали, а губы непроизвольно шепчут: «Спасибо, Валечка...» Причём безо всякого намёка на какое бы то ни было панибратство по отношению к певцу.

«Рядом ты, наверно, неспроста, как людская доброта, моё детство красный конь...» Затихают аккорды гитары, однако, придти в себя времени нет. Дальше песни в исполнении Валентина Дьяконова сменяются одна за другой. И каждая - легко узнаваемая, мягкая, лиричная. Впрочем, других, как мне кажется, у Валентина просто и быть не может. Он сам очень давно создал свой образ на сцене – нежный, тёплый, по-домашнему уютный, скромный... Образ настоящего русского светловолосого паренька с открытой душой и добрым сердцем.

На ум приходит песня «За того парня», исполненная в начале 1970-х годах ансамблем «Самоцветы», где солировал Валентин. Совсем недавно в Интернете я прочитала следующее: «однажды Марк Фрадкин в передаче радиостанции "Юность" положительно отзывался о пении солиста (Валентина Дьяконова), в том смысле, что так он "этого парня" себе и представлял». Думаю, что это признание говорит само за себя.

Увы,  это лишь одно из немногих свидетельств о Валентине, найденных мной во всемирной сети.  В Интернете сведений о Валентине, к сожалению, кот наплакал.  Поэтому позволю себе вставить здесь небольшую «сухую» статистику.

«Окончил училище имени Гнесиных. В "Самоцветы" пришел в 1971 году. С 1976 года работал в ансамбле "Пламя". В 1978 году занялся сольной карьерой. Ему удалось записать несколько своих песен на стихи Владимира Харитонова. С начала 90-х работает в качестве солиста в ансамбле "Самоцветы". Параллельно занимается аранжировками песен и звукорежиссурой».

Потом из той  же Сети я узнала, что какое-то время Валентин выступал с группой «Рок-сплав», о которой мне лично не попалось вообще никаких сведений...

В 2003 году в одном из своих интервью певец и композитор Вячеслав Малежик немного упомянул о Валентине Дьяконове. И как ножом полоснуло по сердцу известие, прозвучавшее из уст Вячеслава Ефимовича: «Валентин Дьяконов получил серьёзную травму в позапрошлом году, и с тех пор на сцену не выходит». Пару минут я была в шоке. Потом в душе поселилась надежда, что это было давно и что сейчас всё в порядке. Но, к сожалению, вскоре мне подтвердили, что Валентин Михайлович до сих пор сильно болеет...

Признаюсь, я ежедневно слушаю и смотрю записи Валентина. У меня такое чувство, что несколько лет я словно пребывала в какой-то тягучей спячке и только теперь пробуждаюсь. Мне с каждым днём становится всё интереснее и интереснее на жизнь смотреть. За это возвращение к жизни я бесконечно благодарна именно Валентину Михайловичу и его песням.

Вот уж воистину: «Рядом ты, наверно, неспроста, как людская доброта...» И лично для меня Валентин остался и останется таким же, каким и был, когда пел «Красного коня», «Туман», «У деревни Крюково» и другие очень лиричные, добрые и светлые песни.

Вот думала я, думала, как обозначить своё отношение к Валентину, помимо огромной благодарности... И поняла, что тут больше всего подойдут вот эти три слова: Свет, Теплота и Спокойствие. Да, именно так и именно то, что мне сейчас в жизни важнее всего. И не мне одной – всем людям. И, прежде всего, самому Валентину Михайловичу.

Дай Бог Певцу крепкого здоровья, сил и всего самого-самого доброго и светлого. Он этого заслуживает, как никто.

 

 

"Женщины Есенина" в день памяти поэта на сцене МХАТа им. Горького

Это постановка по книге Захара Прилепина "Есенин. Обещая встречу впереди". Задумывались "Женщины Есенина" еще при прежнем худруке Эдуарде Боякове, репетировались почти год. Новый директор театра Владимир Кехман оставил спектакль в афише. Покажут его и во вторник, 28 декабря, в день памяти поэта (жизнь Есенина трагически оборвалась в ночь с 27 на 28 декабря 1925 года).

С Есениным всегда дилемма. На одной чаше - образ пастушка, певца родины, транслируемый в школе, романтик Есенин из биографии Куняевых, на другой чаше - Есенин, о котором слышим в последние годы - гуляка, дебошир, герой-любовник. Прилепин делает попытку доказать, что Есенин закономерно пришел к своему финалу. И что версия о его убийстве не больше, чем домыслы. Никто не сомневался, что это был добровольный уход, до 80-х годов XX века, когда в газетах начали появляться разоблачающие расследования.

Исполнитель роли Есенина Андрей Вешкурцев совпадает со своим героем портретно - просто пугающе похож

Драматург Елена Исаева оставила из книги, в которой более тысячи страниц, женские главы: отношения поэта и его муз - матери, Анны Изрядновой, Зинаиды Райх, Галины Бениславской, Айседоры Дункан и Софьи Толстой. А режиссер Галина Полищук, работавшая в Латвийском национальном театре, поставила драму, где неприглядная проза жизни сочетается с гениальной поэзией, надежды революции - с крахом любви, болезненная меланхолия Серебряного века - с хмельным весельем дружеских пирушек.

На сцене - поворотный круг: он то припорошенная осенними листьями пристань, то теплоход, на котором плывут очарованные друг другом Сергей (Андрей Вешкурцев) и Зина (Алиса Гребенщикова), то густо окутанный сигаретным дымом скандальный кабак "Стойло Пегаса", за столиками которого имажинисты Есенин, Мариенгоф и Кусиков мечтают переименовать московские улицы в свою честь. "Моя - Тверская!" - безапелляционно констатирует Есенин. Все происходящее на сцене так быстро меняется и проносится: "В развороченном бурей быте/С того и мучаюсь, /Что не пойму, /Куда несет нас рок событий..."

Исполнитель роли Есенина Андрей Вешкурцев совпадает со своим героем портретно - просто пугающе похож. Как и Екатерина Волкова, сыгравшая Айседору. Вот они вдвоем как будто сошли с того самого свадебного фото, где Изадора в шляпке и жабо. С ней Есенин - большой ребенок, в котором танцовщица видела своего погибшего сына Патрика. А Сергей, с трудом прорываясь сквозь чужую речь (английского он не знал), пытался разглядеть свою женщину. Но снова безуспешно. И если в первом акте женщины будто затмили Есенина, то во втором перед зрителем предстал поэт - мятущийся, с горящей душой, на разрыв читающий "Снова пьют здесь, дерутся и плачут".

Расставание Есенина и Райх и расставание Есенина с Бениславской режиссер решила как два танцевально-пластических этюда - завораживающих и срывающих аплодисменты. Только в случае с Райх это любовь-вражда двух невероятно сильных людей. А в случае с Бениславской - "процветшая" любовь-жертва: Вешкурцев - Есенин будто марионеточную куклу тянет Галю (Агния Кузнецова) за собой к погибели.

По версии Прилепина (и в спектакле это сохранили), Есенина на всю жизнь ранило предательство матери. Только так поэт расценивал ее измену мужу и появление внебрачного сына. Татьяну Федоровну сыграла Екатерина Стриженова. Ее метания - от того, что любит другого - не мужа, который насильно повел под венец и держал в подполе перед свадьбой, чтобы та не сбежала. Ее боль - от непонимания, почему Сергей не взял в жены "деревенскую", ее слезы - от того, что ни обнять, ни утешить сына, который покорил далекую Москву, а потом и вовсе уехал за границу с женщиной намного старше себя, она не может.

Художнику-постановщику Айгарсу Озолиньшу и художнику по костюмам Ирэне Белоусовой удалось точно схватить атмосферу модерна. Ее порождение - преступно элегантный Мариенгоф (его отменно сыграл Николай Коротаев) - имажинист в мыслях, одежде, поступках, о котором сегодня историки литературы вспоминают редко.

Романтическая меланхолия Марии Джанион - SZUM

Джениона часто цитируют, но не всегда читают внимательно. В конце концов, он никоим образом не объявляет о смерти романтизма.

Вероятно, после 1989 года в польской культуре не было предложений, которые бы запомнились и повлияли бы на наше мышление больше.

В 1991 году Мария Джанион издает Phantasmic Criticism Project . Это набор текстов, предлагающих новую модель культурной интерпретации; интерпретация, в которой воображение рассматривается как упорядоченная и привилегированная категория.Это воображение - другими словами, воображение или фантазия - представлено как внутренняя сила субъекта, способного создавать новые миры или изменять существующие миры, фантазируя настолько интенсивно, что его эффект - фантазм - конкурирует с материалом. Фантазм можно понимать здесь как свидетельство эмансипации индивида, освобождения от ограничений принципа реальности, он также может - когда фантазм входит в социальный круговорот - как потенциально опасный инструмент манипулирования коллективной жизнью.Тем, кто хочет сохранить «баланс существования», следует - как уже упоминалось на обложке - свободно перемещаться между двумя мирами: «люди и призраки, бодрствование и сон, обыденность и сны». Дженион указывает на сюрреалистов, психоаналитиков Зигмунда Фрейда и Мелани Кляйн, и особенно на романтиков, как на вдохновителей его аргументов. Романтизм даже называют «Первым освобождением воображения» [] . Как следствие, весь проект Phantasmic Criticism Project можно рассматривать как попытку альтернативного подхода к романтической традиции, альтернативу более ранним прочтениям, а также как альтернативу, поскольку он относится к мифу об альтернативной культуре, контркультуре, нише и т.д. маргинальная культура.

После премьеры книга вызывает интерес, комментируется, но в ее восприятии появляется что-то парадоксальное. Внимание аудитории привлекает не предложение о новом переосмыслении романтизма, новое открытие в исследовании романтического упадка, а, прежде всего, несколько сильных предложений из вступления. Янион, цитируя Lava , экранизацию фильма Мицкевича Dziady , поставленного в 1989 году Тадеушем Конвицким, пишет: «Фильм Конвицкого [...] возвестил символическое завершение великой эпохи в польской культуре, эпохи правления Романтико-символический стиль.На протяжении 200 лет наша культура строилась вокруг духовных ценностей, понимаемых как символы польской идентичности, таких как родина, свобода и национальная солидарность. Наряду с системными, экономическими и политическими изменениями, которые должны сделать Польшу «нормальной» страной демократии и свободного рынка, этот своеобразный монолитизм должен был поколебать. «Единообразие» противоречит «множественности», «солидарность» - «конкуренции» […] » [] .

По общему признанию, в Draft Phantasmic Criticism есть немедленное дополнение («Эта новая ситуация, полная конфликтов, хаоса и недопонимания, вынуждает генерирующую идеи элиту […] принять вызов.Т.е. создать свободный рынок идей, разработать различные проекты духовной жизни, создать множество языков, говорящих о реальности, что соответствует демократии » [] ), но главный вывод, который приходит к более широким Распространение этих заявлений таково: 1989 год - конец господства романтической парадигмы в польской культуре.

Реакция получателей неудивительна. Дженион подтверждает свое мнение в следующих текстах. В первой половине 1990-х он очень последовательно пишет и говорит о конце романтической парадигмы.Он делает это признание важнейшим, почти обязательным элементом своих последующих заявлений. Создается впечатление, что польский романтизм действительно ушел в историю, ушел в прошлое.

июнь 1991, интервью для "Nowe Ksiek": "Романтическая культура, тиритическая культура, культура редута выполнили свою функцию и, на мой взгляд, она становится чем-то, что теперь следует интерпретировать заново. Романтизм должен стать нашим классическим интегрирующим обществом на том основании, что это величайшая эпоха нашей поэзии и культуры, а не как набор императивов, гарантирующих нашу национальную идентичность » [] .

26 ноября 1991 г., доклад во время сессии Возможности и угрозы польских преобразований , организованный факультетом социальных наук Польской академии наук: «Мы наблюдаем болезненный и драматический процесс: исчезновение определенного исторического цикла в Польше. культура. В общем, за почти 200 лет после эпохи раздела и до военного положения в Польше преобладал единый стиль культуры, который я называю символико-романтическим. […] Все это потеряло свою эмоциональную ценность […].Это конец эпохи? " [] .

С сегодняшней точки зрения трудно судить о том, что происходит тогда на самом деле: являются ли суждения Джениона провокационными, скандальными, нарушают ли какое-то табу и, таким образом, оказываются эффективными, или, скорее, записывают то, что все так или иначе знают, что-то, что висит в воздухе и ждет? просто для выражения?

1 октября 1992 года, первая лекция в PWST в Варшаве: «Романтизм - как всеобъемлющий стиль, концепция и практика культуры - в первую очередь формировал чувство национальной идентичности и защищал символы этой идентичности.Поэтому он приобрел черты национальной харизмы. Он установил указатели и поставил охрану для их охраны. Романтический канон передавался из поколения в поколение. Довольно однородная […] эта культура была организована вокруг духовных ценностей сообщества, таких как родина, независимость, национальная свобода, национальная солидарность. При интерпретации этих ценностей использовались либо тирренские, либо мартиролого-мессианские категории; они сосуществовали, иногда антиномично, иногда гармонично, в образце романтической культуры.[…] Однако сегодня мы участвуем в болезненном и драматическом процессе: завершение определенного процесса в польской культуре […]. Наряду с системными, экономическими и политическими изменениями, которые должны сделать Польшу «нормальной» страной демократии и свободного рынка, пришлось пошатнуть монолитный характер романтико-символического стиля. […] Был общий процесс дизутопизации общества, была эра трезвости и разочарования » [] .

И это еще не все. Лекция из PWST опубликована в Polityka [] , в Dialog, в сборнике , изданном Институтом литературных исследований, Другие среди их [] , и, наконец, открывает том «Знаете ли вы, что вы опытный? " [] .Также есть книги, выступления и интервью. Диагноз везде один: романтизм как норма польской культуры исчерпал себя и после двух столетий правления переживает глубокий кризис.

Мысль находит благодатную почву, получает признание. С сегодняшней точки зрения сложно судить о том, что происходит тогда на самом деле: являются ли суждения Джениона провокационными, скандальными, нарушают ли какое-то табу и тем самым оказываются действенными, или, скорее, записывают то, что все так или иначе знают, что-то, что висит в воздухе и ждет только по фразе? Наверное, последнее.В интервью для "New Books" Анджей Бернат задает вопрос: "Каковы […] в этой ситуации перспективы романтического направления в польской культуре?" В конце концов, жизнеспособность романтической модели была основана на отсутствии независимости, и усилиями современного поколения исследователей не удалось изменить ее образ в общественном сознании » [] . Так что это убеждение циркулирует уже в середине 1991 года, это уже немыслимо. Если что-то удивляет, так это тот факт, что больше всего это произносит Дженион.

Одной цитаты достаточно, чтобы понять силу ее привязанности к романтической традиции. В ноябре 1989 г. исследователь опубликовал в ycie Warszawy эскиз Zbroja Wałęsy . Это почти любовное письмо председателю «Солидарности». Янион не удерживается от самых смелых сравнений: «Созданный символической культурой, Валенса сам стал символическим человеком,« театральным героем »- в лучшем смысле слова» [] . Символический человек, то есть воплощение мифов романтически-символической культуры, которая, как утверждает Янион, оказала более сильное влияние на поведение польской субъективной нации, чем любые политические стратегии.Самая удивительная фраза, касающаяся Словацкого, гласит: «Когда действительно поляки восстанут, весь народ будет бороться за права человека - таков смысл польской идеи, из которой были выкованы доспехи Валенсы» [] . Примерно через десять месяцев автор этих слов объявляет, что романтический кодекс больше не действует. Это должно быть удивительно.

Но, возможно, именно в этом и заключается удивительная сила Джениона в убедительности. Когда самый верный защитник романтического наследия признает, что оно уже мало чего стоит, трудно не сказать «да».Так много людей согласны, полемики мало. Ян Блоньский вступает в острую дискуссию с Янионом, который говорит Ежи Пильху в «Tygodnik Powszechny»: «Я недавно читал высказывания профессора Яниона, который объявил о конце полутора веков правления романтико-символической литературы (культуры). Его главной задачей было заменить нам несуществующее состояние. Отсюда этноцентризм, примат коллективного, коллективного блага, бегство в символ, ритуал, конечно, общность ... В этом много правды. Но какой-то жирный необрезанный " [] .Следуют вопросы. Неужели господство романтических традиций в последние два столетия так очевидно? Разве не потому, что мы не только лелеяли его, но и ставили под сомнение, по крайней мере, так же часто? Разве величайшие из них не собирались бороться с романтизмом: Прус, Домбровская, Жеромский, Выспянский? И разве эти страхи не изменили общественное сознание, не изменили ли наше отношение к романтизму? «Ни мы все находимся в национально-романтическом плену, ни внезапно не освободились из этого плена» [] - резюмирует Блоньский.

Подобные сомнения, однако, не ослабляют импульс, с которым признание Яниона трансформирует интеллектуальную жизнь Польши. Эффект долгосрочен. Короче: сегодня о резервациях Блоньского почти никто не вспоминает, почти все помнят тексты Яниона. За последние 20 лет ссылки на тезис о закате романтической парадигмы систематически появлялись в важнейших текстах польских гуманитарных наук. Янион начал свои попытки диагностировать состояние польской культуры после 1989 года с обобщения своих взглядов, включая Збигнева Майхровского [] , Пшемыслава Чаплинского [] и Дороту Саевскую [] .Ссылки на Яниона можно найти как в Marcin Król [] , так и в Zdzisław Krasnodębski [] . И специалисты по романтизму. А дело еще глубже: заявление Джениона становится банальной истиной, чем-то вроде бон-мот, интеллектуальным диагнозом, выходящим далеко за пределы интеллектуального гетто. Пожалуй, только Зигмунт Бауман с его описаниями жизни в постмодернистском мире после 1989 года добился сопоставимого успеха.

Проблема в том, что успех тоже имеет свою цену.Джениона часто цитируют, но не всегда читают внимательно. Ведь, как мы уже упоминали, он не объявляет о смерти романтизма. Давайте еще раз взглянем на ее тексты.

Наличие вместо истории 90 093

В Phantasmic Criticism в одном абзаце мы находим прогноз кризиса романтической формации, в следующем - надежду на ее возрождение: «Возможно, сам романтизм изменит свой способ существования. Он больше не будет знаком польской идентичности только в ее героической, тирифской, мартирологической, мессианской форме.Мы заново откроем для нашей эпохи его художественное величие, мы найдем его философию существования » [] . В других текстах - аналогично. Джанион пишет о закате романтических узоров для того, чтобы легко с этим смириться, попрощаться с романтизмом. Это не некролог. Напротив, он скорее ищет места, ситуации, контексты, в которых романтизм еще может раскрыть свой вдохновляющий потенциал.

Один из этих контекстов был упомянут в начале: это контекст альтернативной культуры.В интервью Polityka Джанион заявляет: «Мне кажется, что романтизм все еще жив для молодежи как ориентир. Верно, что романтико-символическая культура заканчивается, но молодые люди, которые создают острова альтернативной культуры и приступают к разрушению романтических окаменелостей, в то же время рискуют выразить свои собственные взгляды и разрушить институциональный канон, который является общепринятым. оригинально романтический жест. Это краковский журнал «БрюЛион», нечто подобное происходит в варшавском «Саду» [] .Иными словами, в провокациях авторов «бруЛиона», эфемерного «Сада», а, возможно, и «Часа культуры», Янион видит нечто вроде повторения жеста виленских филоматов. В интересе молодого поколения к поп-культуре он видит сходство с увлечением романтиков народной культурой - внеинституциональным, скандальным и выходящим за рамки существующего канона. С другой стороны, в консервативной реакции на действия «БрюЛиона» - некое отражение мироощущения Варшавского Салона.

Сравнение кажется преувеличенным, но это только введение в попытки Джениона освежить смысл романтизма.Все становится еще интереснее. В процитированном фрагменте Проекта фантомической критики ключевым является предложение видеть в романтизме прежде всего философию существования. Что это означает? Самый простой ответ - вернуться во времени и взять за образец одну из классических книг Яниона, написанную вместе с Марией Смигродской, и том «Романтизм и история» [] , изданный в 1978 году.

Это, пожалуй, самая важная из всей серии работ Жаниона, в которых романтизм представлен как элемент более широкого исторического процесса в связи с концепциями историзма девятнадцатого века, философией Гегеля и Маркса, освободительными последствиями. Французской революции и наполеоновской политики.Название уже имеет многозначительное значение: Романтизм и история , хотя оно подошло бы еще больше, если бы слово «история» было написано заглавными буквами. Янион и Смигродзка рассказывают об Истории, изобретении Просвещения, построенном на мифе о прогрессе, идее о том, что человечество движется к свободе в своих исторических усилиях. Эта история имеет смысл и цель: дать людям чувство автономии, освобождения от внешних ограничений. Для Дженион романтизм - это формация, которая поддерживает, поддерживает и активизирует прогресс аналогичным образом.

От

до Романтизм и история ведут более ранние книги, в которых систематически возвращается одна нить: ассоциация романтизма с революцией. В сборнике Романтизм, революция, Марксизм [] от 1972 года этот сборник даже организует всю аргументацию. В «Романтическая лихорадка» в наиболее важных фрагментах фигурирует 1975 года. «Проблема революции - это, прежде всего, проблема полного преобразования жизни,« преступление судьбы ». Вокруг него постоянно организуется европейское и не только европейское сознание.Романтизм, с другой стороны, является одним из наиболее значительных явлений современного мышления, потому что впервые [...] он охватил революцию интеллектуально, этически и эмоционально и попытался определить ее место и значение в человеческой ситуации » [] - Янион пишет в самом начале текста Прометей, Каин, Люцифер . В эссе «Романтизм и начало современного мира» идет еще дальше. Здесь романтизм становится исходным моментом польской современности, провокационным введением нового мышления, революцией молодежи в результате несогласия с нынешним порядком, дополняя то, что Янион называет «доктриной восстания».Романтическая «доктрина восстания» (которая требует «отделения индивида, сохранения его строгой автономии» [] ) должна учитывать столь же характерную для романтизма «доктрину космоса» (которая стремится «растопить человеческий индивидуум в могучий поток космической жизни, чтобы рассеять его в блаженном, нирване, надличностном единстве » [] ). Но напряжение между этими двумя тенденциями разрешается Жанионом в гегелевских терминах: «Поместив человека в историю, рассматриваемую как человеческую форму творчества и основную, а иногда и единственную форму самопознания, романтизм увидел объективность исторического процесс одновременно.Человек творил историю, но в то же время был подвержен независимым силам, навязанным обстоятельствам и давлению Провидения [...]. В этом состоянии «свобода» и «необходимость» должны были стать основными категориями романтической мысли, и вопрос об отношении божественного к человеческому, трансцендентности к имманентности, субъекту к объекту, истории к Богу, индивидуальности к сущему. безличный дух истории - постоянно беспокоил романтиков. Однако они были глубоко убеждены в смысле истории и читали ее в бесконечном воплощении свободы в истории » [] .

В Романтизм и история - а также позже - Дженион остается верным подобным убеждениям: только в рамках исторического процесса субъект имеет шанс на эффективное освобождение, потому что только в истории может произойти революция. Только примерно к 1989 году эту логику нужно существенно пересмотреть.

Как мы помним, одной из самых важных попыток описать прорыв того времени является эссе Фрэнсиса Фукуямы Конец истории . Первоначально опубликованный в The National Interest, который быстро окрестили «самой известной статьей в мире», он делает огромную карьеру.Американский политолог утверждает, что поворот к демократии в странах Центральной Европы и падение могущества СССР фактически являются концом истории, указанной в названии. История кончилась - читаем. Точно так же, как Маркс предсказал, что история умрет с триумфом коммунизма, Фукуяма признает, что в 1989 году история закончилась победой либеральной демократии над реальным социализмом. Тезис противоречивый, не очень убедительный, но интригующий, вызывающий гигантскую дискуссию. Женион тоже принимает в нем участие.Он отвергает тезис о конце истории, во-первых, как просто ложный, во-вторых, как опасный: «Согласно Фукуяме, конец истории означает также конец культуры. Конец истории - это полная демифологизация обществ. Занятые созданием материального благополучия, они не соблазнятся воображением. Сам Фукуяма говорит о наступлении «очень печальной эпохи», в которой преобладают экономический расчет и постоянное решение технических проблем. По его мнению, не будет мотивации к творчеству, которое попадет в тиски либерального технократизма » [] .Но, несмотря на эти оговорки, Дженион парадоксальным образом принимает во внимание аргументы Фукуямы, трансформирует его мышление, как будто теория американца произвела на нее искреннее впечатление.

И здесь мы возвращаемся к теме существования, к идее извлечения в первую очередь экзистенциальных вопросов из романтизма. Ибо именно существование становится следующим ключевым словом, организуя концепцию, которая заменяет концепцию истории как привилегированную в прочтении романтизма. В 2004 году выходит еще один сборник Яниона и Смигродской, Романтизм и существование .Это извращенное продолжение, дополнение, но также исправление романтизма и истории. «Принято считать, что в польском романтизме тема существования безвозвратно стерта, поглощена темой родины» [] - пишут авторы в начале. И сразу утверждают, что с такой привычкой стоит вступить в полемику. Их предложение не состоит в простом изменении схемы интерпретации, отказе от существующих убеждений и замене их новыми. Они начинают с нескольких комментариев по поводу Kordian .Выбор не случаен: это произведение, в котором еще живы патриотические темы и исторические размышления. В то же время Кордиан отличается от Дзяды тем, что показывает героя, для которого исторический опыт идентичен и одновременен с личным внутренним опытом. Между ними нет разделительной линии. Отсюда, вероятно, - предполагают Янион и Смигродзка - дистанция аудитории к драме Словацкого: «Она шокировала литературную аудиторию эмигрантского сообщества и даже гораздо более поздних морализирующих историков литературы.Герой Словацкого казался эгоистом - никогда не упускающим из виду чувство самотворения, далеким от модели барда-спасителя Мицкевича, экстатически отождествляющего себя с нацией » [] .

Янион и Смигродзка пытаются описать приватизированный романтизм, романтизм, в котором личность играет главную роль - в сложном споре с миром, с историей, в конфликте с принципами реальности.

Таким образом, концепция существования в Янионе и Смигродзке не противоречит концепции истории.Вы можете увидеть это уже в Романтизм и История. Там авторы пишут о двух направлениях романтизма, различных, но неразделимых, всегда функционирующих в диалектической связи: «В истории польского романтизма преобладает изменчивый, но непрерывный процесс потока вдохновения между индивидуумом и национальным сообществом. Нация осмысливает себя и находит свой путь в действиях героев, условием и мерой величия личности является его связь с чувствами, мечтами, стремлениями общества, с «умом народа», с сознанием и памятью человека. нация.Романтическое «Я» укоренено в историческом существовании сообщества. Течение экзистенциального времени сочетается с течением исторического времени » [] . Далее следует напоминание о Джамбаттисте Вике, важном историке романтиков XVIII века. Вслед за Виком романтики должны были повторить, что «человек знает историю отчасти изнутри - создавая и трансформируя ее, он знает ее как свое собственное творение» [] . Это важное предложение, потому что, говоря о Вико, оно также относится к Марксу, одному из главных вдохновителей Яниона и Смигродской.

Различие между романтизмом, понимаемым как свидетельство исторического опыта, и романтизмом, понимаемым как философия существования, поэтому не особенно резкое, оно оставляет сферы серого. Но в то же время - допустим - это не бессмысленное разграничение. Романтизм, рассматриваемый с двух разных точек зрения, помещенный в две разные системы отсчета, открывает разные лица. Эта процедура двойного чтения требует использования различных наборов терминов. Что привлекает наше внимание к романтизму, понимаемому как некая экзистенциальная практика? Нечто иное, чем в "историзированном" романтизме, романтизме великой истории.Например, субъект испытал радикальное чувство собственной непохожести. Об этом пишут Жанион и Смигродзка, ссылаясь на Признаний Руссо. «Я хочу показать своим соседям человека во всей его природе; и этим человеком буду я. - Я сам, - говорит Руссо, делая тем самым основополагающий жест европейской современности. С этого момента западная мысль вращается вокруг феномена индивида, категории субъекта, четко обозначающей границы своей собственной независимости. А также вокруг утопии «чистого существования», жизни полной, свободной от каких-либо влияний.Можно сказать, что это утопия эмансипации, заключающаяся в выходе за пределы истории, освобождении от давления внешнего по отношению к личности. Романтизм частично принимает эту утопию как свою собственную, частично вступает с ней в дискуссию, но нет никаких сомнений в том, что изобретение субъективности в эпоху Просвещения оказывает постоянное и долгосрочное влияние на романтическую традицию.

Жанион и Смигродзка пытаются описать приватизированный романтизм, романтизм, в котором личность играет главную роль - в сложном споре с миром, с историей, в конфликте с принципами реальности.Сходные темы авторы извлекают из произведений Гете и Шатобриана. Как следствие, следует отметить, что они хорошо вписываются в климат, преобладавший в польской культуре сразу после 1989 года. В конце концов, наша культура затем подвергается динамическому процессу приватизации. Возьмем всего три примера: работы авторов, связанных с уже упомянутым журналом "bruLion", судьбой польского театра на рубеже 1980-х и 1990-х годов и фильмами Кшиштофа Кесьлевского того времени.

Благодаря «bruLion» феномен «о'аризма» делает карьеру.Эта ироническая формулировка, предложенная Кшиштофом Келером, призвана определить поэзию нескольких авторов, увлеченных стилем американца Фрэнка О'Хара. Предметом громкого спора является стихотворение Марцина Светлицкого Для Яна Польковского , особенно фрагмент:

Вместо того, чтобы сказать: у меня зуб болит, я
голоден, одинок, нас двое, нас четверо
наша улица - тихо говорят: Ванда
Василевска, Киприан Камил Норвид,
Юзеф Пилсудский, Украина, Литва,
Томаш Манн , Библия ...

Келер замечает наивность попыток Светлицкого привнести в поэтическое повествование следы разговорной речи: «Поэт, отстаивающий аутентичность, оказывается в неловкой или даже ложной ситуации.Он играет в сложную игру. Он наивен или только притворяется наивным, когда пытается убедить себя и нас, что условная и функционализированная искусственность его поэзии (который пишет стихи) неприменима. Он хочет совершить волшебную процедуру: он гипнотизирует и убеждает, что он свободен, подлинен, […] и все же для нас, читателей, он борется в сети линий » [] . Светлицкий отвечает неприхотливо: даже если он обречен на провал, столкнувшись с поэтической условностью, он все равно может «бороться, пробовать» [] .Келер более убедителен на теоретическом уровне, но именно поэзия Светлицкого привлекает внимание публики. Светлицкий и его друзья Яцек Подсядло, Войцех Вильчик, Кшиштоф Яворский и Гжегож Врублевский насильно меняют польскую литературу. Смысл их проекта кажется ясным: они последовательно пытаются рассматривать культуру как пространство, в котором они могут сохранить что-то от аутентичности своего личного опыта. Эта провокация иногда преподносится как повторение не только речи Филоматов, но и аналогичный жест Скамандритов в контексте 20-летия межвоенного периода.Является ли в данном случае ассоциация с русским вдохновением преувеличением? Безусловно, успех «о'харистов» является особенно ярким свидетельством победы, одержанной польской культурой на рубеже 1980-х и 1990-х годов существованием («у меня зуб болит, я голоден») над историей («Ванда Василевска, Юзеф Пилсудский, Томаш Манн, Библия »).

Выразительный сертификат, но не единственный. История польского театра после 1989 года в чем-то похожа, хотя здесь выбор экзистенциальных тем не всегда оказывается декларацией несоответствия.«Дело в том, что люди театра были бы достаточно любезны, чтобы позаботиться о театре. Не прячьтесь за патриотическими мотивами, моральными обязательствами и прочим реквизитом. Создавать театр - то есть изучать человеческое существование, помня, что понятие человека шире, чем понятие поляка » [] , - пишет Януш Майчерек, один из самых влиятельных театральных критиков сразу после 1989 года. Это краткое изложение самосознания театрального сообщества того времени: театр первых лет независимости мечтает о собственной исключительности, исключении из области истории или идеологии.Показательно, как Чехов делает мощную карьеру на наших сценах. В нее играют по всей стране, в основном с целью: описать «человеческую душу». Иногда из этого получаются успешные постановки ( Платонов, в постановке Ежи Яроцкого в Польском театре во Вроцлаве, Вуяшек Ваня, в студии в Варшаве под руководством Ежи Гжегожевского и в Краковском Старом театре под управлением Рудольфа Зиолы), но в основном не режиссер Рудольф Зиола. приостановлено в историческом. В каком-то смысле мода на Чехова - это мода на театральный бегство от действительности, проистекающее из убеждения, что театр - это не об историческом, а о вечном.После краковской премьеры « Wujaszka » ... Анджей Ванат, величайший польский критик Чехова, пишет: «Мир, который показал [Зиоло], печален и безнадежен. […] В чем причина этой печали? [...] Это неопределенно, можно сказать имманентно - неслучайно из монолога Астрова исключили высказывание о «вырождении в результате слишком обременительной борьбы за существование». Драма вечна, неизменна, независима от человека » [] .

Таким образом, постановка Чехова с такой страстью, польский театр после 1989 года по сути признает: да, действительно кончился рассказ, остался разговор о существовании.К тому же не только карьера Чехова может служить подтверждением такого диагноза. Еще более яркий пример - успех Кристиана Люпы. На рубеже 1980-х и 1990-х годов режиссер, который раньше долго, а иногда и снисходительно принимал дистанционно, наконец, обретает всеобщее признание, положение живого классика. Переломный момент - Kalkwerk Томаса Бернхарда, поставленный в 1992 году в Старом театре в Кракове. Гжегож Низиолек для текста об этом спектакле имеет характерное название: К внутренней части головы .Читаем: «Лупа относится к литературе как к документу, свидетельству времени. Однако его интересует не история в ее внешних проявлениях, а те изменения, которые претерпевает духовная сущность человека » [] . Позже Люпа готовит совсем другие спектакли, не всегда как врожденные или интровертные. Он не только заглядывает в головы своих героев, но и пытается встроить их в более конкретные социальные или исторические реалии. Тем не менее, восприятие его работ всегда сопровождается стереотипом: это великий эскапист польского театра, которого интересует в основном экзистенциальное, а не историческое.

И еще одна иллюстрация: фильмы Кшиштофа Кесьлевского 1980-х и 1990-х годов - с Case до Endless , Decalogue by The Double Life of Weronika . В самом общем смысле это отчет об отходе режиссера от историй и героев, глубоко укоренившихся в истории, к рассказам и героям, история которых почти не имеет ничего общего. В Case мы получаем еще три варианта сюжета, от заглавного падежа зависит, пойдет ли Витек Длугош, которого играет Богуслав Линда, на путь приверженности или конформизма.Путь бегства от реальности также доступен для него, но здесь бегство от реальности, вероятно, еще не какой-то положительный выбор, а скорее бегство от жизни. Немного иначе обстоит дело в No End , самом депрессивном из фильмов Кесьлевского, где задаются элементарные вопросы о значении активности и ответственности за мир. В Декалога и Двойной жизни Вероники почти нет великой истории. В публицистическом тираже эти фильмы называют метафизическими.По уважительной причине. Следы истории, разбросанные в первой части первой части, говорят о Двойная жизнь Вероника : это разобранная статуя Ленина, проходящая через раму в одном месте, и это демонстрация солидарности, с которой выглядит польская Вероника прочь, когда она на мгновение увидит Веронику из Франции. Это явные признаки того, что эта история окончена, мы оставили ее позади. А точнее: в польской Веронике мы должны увидеть кого-то, кто еще успел познать историю, кто все еще находился под ее влиянием (в одной из сцен во время телефонного разговора главный герой поет мелодию International ) .Между тем французская Вероника живет только в мире существования.

Черные люди

Взяв концепцию существования как точку отсчета, обозначив ее как новое ключевое слово, Янион касается чего-то очень яркого в польской культуре после политического прорыва. Постулат приватизации романтизма кажется естественной реакцией на тогдашнюю приватизацию всего культурного пространства. Но это не все. Анализ Джениона идет дальше. Занимаясь проблемой романтического понимания категории существования, исследователь разрабатывает общую модель мышления о романтической традиции.Указывает на наиболее интересные следы, создает сеть контекстов. Ее интерес сосредоточен на двух ассоциациях. Первый относится к теме бессознательного, второй - к теме смерти.

Уже в интервью для Polityka в ноябре 1991 года Янион решительно говорит: «Большой недостаток польской культуры состоит в том, что психоанализ не адаптирован к самому себе». Интервьюер Адам Кшеминский отвечает на этот вопрос, который стоит процитировать: «Маркс мертв, да здравствует Фрейд?» [] . Конечно, это предположение вводит в заблуждение: вы можете подумать, что Маркс и Фрейд не имеют ничего общего друг с другом, что марксистская традиция несовместима с традицией Фрейда.Это предположение должно стать неожиданностью, особенно в разговоре с Жанионом, в котором обе традиции вспоминались параллельно с большой последовательностью в течение длительного времени (Фрейд становится одним из героев исследователя в Романтизм, Революция, Марксизм ). Но к вопросу Кшеминского нельзя относиться легкомысленно. Фактически, это ключ к важному и в основном правильному выводу: после 1989 года, после провала других великих практик критического мышления, психоанализ оказался исключительно привлекательной стратегией для интерпретации культуры.Почему? В основном потому, что он идеально вписывается в эпоху всеобщей приватизации. Да здравствует Фрейд! Давайте посмотрим в культуре прежде всего на запись индивидуальных влечений, отрицаний и комплексов. Да здравствует Фрейд, давайте сосредоточимся больше на внутреннем, чем на социализированном.

Зачем мы создаем фантазмы? Тоска по иному миру, бунт против повседневной реальности. При таком подходе фантазирование - это жест возражения, декларация личной независимости.

Или иначе: попробуем сделать интернализованное нашим оружием против социализированного. Это направление, в котором Дженион движется в Phantasmic Criticism Project . Как мы уже сказали, Фрейд оказался наследником романтической веры в потенциал воображения в этой книге. Цитируя классические фрейдистские тексты, Дженион доказывает, что субъективная сила воображения проявляется, среди прочего, в способности создавать фантазмы. Индивидуальная психика рождает фантазии, как художник создает произведение искусства: из внутреннего, доселе скрытого содержания предмета возникает нечто, что начинает функционировать наравне с явлениями материальной реальности.Примером может служить проект ... - диаграмма сюжета романа Карла Спиттелера Imago , проанализированная Фрейдом. Ее главного героя не устраивает «живая женщина, которую он видел только один раз, и он думает, что влюблен в нее». К тому же она вышла замуж, родила детей и счастлива. Решив, что любит ее, и разочаровавшись в своих чувствах, он создает идеальную фигуру этой женщины ». Дженион заключает: вот «реальность, завоеванная идеей. Именно так работает фантазм » [] .

Почему мы создаем фантазмы? Тоска по иному миру, бунт против повседневной реальности. При таком подходе фантазирование - это жест возражения, декларация личной независимости [] . Следовательно, мы не должны видеть угрозы в фантазме. Он скорее освобождает, чем связывает нас - по крайней мере, в том измерении, в котором он остается проекцией нашего субъективного воображения, а не продуктом пропаганды или массовой культуры, искажающей мир. «Фрейд считается мастером подозрений и великим демистификатором.Но он не сломил фантазии. […] Фрейд, который сделал скрытое то, что было открыто, который обнаружил скрытое, обнаружив фантазм, органически присущий человеку, не стремился к своему уничтожающему разоблачению. Напротив, он относился к фантазму как к своеобразной маске, необходимой для существования » [] , - пишет Дженион.

Вместе с тем автор называет установку Фрейда антиутопической. Чтобы оправдать это, он сталкивается с антипсихиатром Рональдом Дэвидом Лэйнгом. Для Лэйнга жизнь под влиянием фантазий - это мистифицированная жизнь.По словам британского терапевта, фантазмы мешают нашему общению с миром, это нарушения, поэтому их нужно обрабатывать и устранять. Дженион считает, что Лэнг приближается к описанной выше русской утопии, построенной вокруг мечты о прямом доступе к сущности реальности: не к воображаемым, воображаемым, воображаемым единицам. Идеальным [...] является человек, «который хочет воспринимать мир свежо, невинно, с любовью и уважением к истине» « [] .На этом фоне Фрейд оказывается антиутопистом, который просто не верит в исполнение мечты при полной прозрачности опыта. Если мы возьмем его - как того хочет Дженион - как полноправного наследника романтиков, мы увидим, в чем именно заключается романтическая переработка традиции Просвещения.

Итак, непрозрачный человек - в его отношениях с миром, а также для самого себя: это персонаж, который Дженион находит у Фрейда. Можно сказать несколько извращенно, что это неосведомленный человек. Если мы трактуем фантазм как проявление бессознательного, его проявление, следует признать, что Дженион делает смелую интерпретацию фрейдистской ортодоксии в Phantasmic Critique Project .Он утверждает, что Фрейд не всегда стремится проработать бессознательное содержание предмета, он не всегда пытается вывести бессознательное на поверхность сознания, иногда он позволяет бессознательному оставаться загадочным, непонятным. Согласившись с таким прочтением, из психоанализа возникает определенная антропология, особое видение субъекта: видение сущности, фундаментально нарушенной, обреченной на бессознательное и, следовательно, безвозвратно нестабильной.

Мы откроем ту же картину, когда посмотрим, как Джанион после 1989 года соединяет темы романтизма, существования и смерти.Смерть является центральным вопросом в большинстве книг, опубликованных исследователем на рубеже 20 и 21 веков: с Посмертная жизнь Конрада Валленрода с по В Европу, да, но с нашими мертвыми после При жизни мы теряем и Вампир . В то же время почти каждый раз это смерть с неясным статусом, по крайней мере, неоднозначная, смерть, которая не прекращает жизнь, а переводит ее в другой, нестандартный режим. В «Мы теряем жизнь, пока живем» мы читаем о жизни, зараженной мыслью о смерти, в «Вампир » - о фигуре человека, который еще не умер.Так что это больше о существовании в тени смерти, о существовании, в котором смерть каким-то образом уже произошла, чем о самой смерти. На карту поставлено снова описание нестандартной идентичности, на этот раз приостановленной между бытием и небытием.

Что примечательно, после 1989 года другие люди, особенно ее ученики, пытаются читать романтическую традицию через призму проблемы смерти. Без преувеличения можно говорить о школе или интеллектуальном образовании, которые хотят сделать смерть самой важной из романтических тем.Станислав Росек в двух томах - Zwłoki Mickiewicza [] и Mickiewicz (после его смерти) [] - описывает духовную судьбу поэта после его физической смерти. Марек Беньчик в фильме « Черный человек » считает смерть ключом к жизни и творчеству Зигмунта Красинского. Случай Беньчика кажется особенно интересным. Напомним только самые важные мотивы, привлекающие его внимание. Во-первых, представление о том, что смерть не является единовременным или внезапным событием, - это не резкая грань между бытием и небытием, а своего рода расширенный процесс.Вдобавок процесс, который можно каким-то образом наблюдать, наблюдать, как это ни парадоксально - жить в нем («Агония [...] увековечивается в странном преходящем периоде. Затем она становится формой длительности, потому что агональный момент растягивается - как если бы он постоянно находил в себе новые ресурсы.Действительно, смерть в непосредственной близости, но между нею и жизнью есть еще не полностью задушенное пространство, окраина мира » [] ). Во-вторых, Беньчик убеждает нас, что жизнь в зоне смерти порождает особый вид субъективности, или, проще говоря, что субъект, столкнувшийся с переживанием смерти, по определению нарушен, сломлен.Человек, живущий в тени смерти, - это человек, приостановленный в своем существовании, неполный («Когда различные формы существования как развития разрушаются и предотвращаются, а воспринимаемое в себе существо не отвечает требованиям жизни, условия для продолжения существования и скатывается к истреблению, это так характерно для Красинского, ослабляя ощущение себя как кого-то, кто существует наравне с другими и наделен полной формой » [] ).

Это ключ к новому прочтению польского романтизма, предложенному Янион и ее учениками: это новый взгляд на романтического героя, новое описание его экзистенциальной ситуации, выдвигающее на первый план не романтический героизм, а романтическое расстройство. , не сильная и самоуверенная субъективность, а изменчивая и непостоянная.Можно сказать, что Жанион в работах, опубликованных после 1989 года, последовательно описывает «жидкую» тему. Этот факт трудно переоценить, ведь именно здесь происходит настоящая и очень интересная модернизация романтической традиции. Джанион сочетает размышления о романтическом наследии с одним из важнейших гуманитарных дискуссий на рубеже 20 и 21 веков: дискуссией о судьбе этого предмета в эпоху позднего модерна. По крайней мере, он предлагает категории и ассоциации, благодаря которым мы можем вести это важное для всей западной культуры обсуждение на местном языке в связи с нашей собственной традицией.

Конечно, Дженион не согласен с простым уравнением между романтическим героем и героем позднего модерна или постмодернистской культуры. Ни первый не может считаться полноправным предком второго, ни последний - единственным наследником первого. Но здесь, вероятно, есть предположение, что их стоит сравнить и противостоять им - даже вопреки обоснованным сомнениям. Марек Беньчик в дискуссии сотрудников Института литературных исследований, перепечатанной в Романтизм и существование , убедительно говорит: назовем это модным и условно - постмодернистским.Не было такого, например, во французском романтизме, у Мюссе, Нерваля и особенно у поэта его конца: Бодлера. [...] Принимая довольно обычную периодизацию романтизма, мы можем сделать вывод, что путь ведет от русской связи личного существования - полного и тождественного - с самой сущностью истины к фрагментированному и бездонному «Я» Бодлера, трагический flâneur , подвешенный между «старым» и «новым» Парижем; Бодлер, который уже переходит на modernité [] .С Беньчиком трудно поспорить: в польском романтизме нет своего Бодлера. Остается вопрос, принесет ли рубеж 1980-х и 1990-х годов интерпретации, позволяющие вести разумный разговор о взаимоотношениях между нашим романтизмом и современной и постмодернистской традициями. Ведь такие кадры предлагает сам Беньчик в своей книге о Красинском. Более того, ни он, ни Дженион не одиноки в своих усилиях.

Возвращение живых мертвецов

В 1995 году Ежи Гжегожевский направляет «Дзяды» - двенадцать импровизаций в Старом театре в Кракове.Это его второй подход к драме Мицкевича после более ранней Дзяды - импровизаций из Театра-студии в Варшаве. Оба спектакля разделяют всего восемь лет, и у них есть несколько идей по постановке, но они явно отличаются друг от друга. Понятно, что они происходят из двух разных эпох. Дзяды - импровизации - перформанс, погруженный в 80-е годы, но все еще принимающий в качестве контекста реалии политического угнетения (Гжегожевский одной своей сценографией обращает внимание зрителей на то, что они смотрят Дзяды в стиле социалистического реалиста. Дворец культуры и науки).Между тем, Двенадцать импровизаций уже находятся в диалоге с новым временем. Критики единодушно реконструируют замысел Гжегожевского как проверку актуальности самого классического из наших романтических текстов, проверку его «плавучести» в новой культурной среде [] . Тест, который сопровождается убеждением, что мы не помним Дзяды на самом деле. Мы можем вспомнить несколько цитат из школьных уроков, но не более того. Дзяды больше не живая традиция, они не формируют общину.Обзор предполагает, что Гжегожевский следует в этом отношении на волне признания романтической парадигмы в польской культуре. Что еще более важно, он делает те же выводы из этого диагноза, что и Дженион. То есть приватизирует опыт своего героя, освобождает его от существующих общественных обязательств. Гжегож Низиолек пишет: «Монологи Конрада представлены в отдельной последовательности, лишенной национального и политического контекста. Они звучат по-разному и означают разные. [...] Отношения с сообществом здесь не живая связь, а проблема Конрада.[...] Сначала мысль Конрада сбивается с толку и сгорает от внезапных вспышек, и он погружается не столько в сон - как у Мицкевича - а скорее в летаргическую смерть. Борьба за живую мысль, за живое сознание […] только в Импровизации набирает силу и импульс. [...] Кульминационный момент не содержит бунта или богохульства, это нытье отчаянно одинокого - не только в личном и социальном смысле, но теперь и в метафизическом смысле - человека » [] .

Герой Двенадцать импровизаций в исполнении Ежи Радзивиловича - фигура завораживающая.Его характер уже подсказан первыми словами. Представление начинается с Гусларца (Анджей Худзяк), который инициирует ритуал. Фигура Радзивиловича появляется на краю сцены и почти шепотом громко заявляет: «Я пойду один». Это бескомпромиссное проявление личной независимости. Главный герой выражает свою линию перед лицом ритуала, который начинается, перед лицом группы, которая подчиняется ритуалу. И не оставляет иллюзий: он не является и не будет частью этого сообщества. В то же время это, казалось бы, бунтарское, мощное начало - прощание, фрагмент монолога Старика из первой части Дзяды .Кто-то, идущий к смерти, появляется перед публикой, возможно, даже уже прикоснувшись к ней, испытав это. Его встречают, как Густава у Мицкевича - как привидение, призрак. В результате мы получаем парадоксальное сочетание субъективной силы со слабостью, выгоранием.

Малгожата Дзевульска анализирует финал спектакля и представляет похожую картину. Заметив почти полную неподвижность Радзивилович во время Великой Импровизации (что, по ее мнению, вызывает впечатление энергетической приостановки и разрыва контакта со зрителем), она заключает: «Ресурсы романтического театра здесь значительно сократились.Помимо живой поэзии - распоряжаться одним-единственным средством - поставить уникального человека перед одержимо вращающейся толпой или перед публикой. Но обособленность может стать силой, даже если она ничем не выражена, окаменением […] » [] .

Другими словами, мы видим героя Гжегожевского в неясной экзистенциальной позиции, который сохраняет силу самоопределения, самотворения, но в то же время беспомощный, почти мертвый. Возвращаясь к категориям, предложенным Беньчиком, можно сказать, что на наших глазах Руссо уступает место Бодлеру.С одной стороны, кажется, что у нас непоколебимое чувство присутствия, а с другой - переживание распада идентичности. С одной стороны - «я» по-прежнему обособленное и независимое, а с другой - фрагментарное и «бездонное» «я». Нужно ли нам что-то еще, чтобы признать, что чтение польского романтизма может стать хорошим введением в дискуссию о приключениях (пост) модерна?

Если этого недостаточно, отметим также, что о персонаже Гжегожевского можно говорить на языке психоанализа.В конце концов, он какой-то живой мертвец. Поэтому кажется очевидным обратиться к теории меланхолии Фрейда. Интригующая возможность, потому что концепция Фрейда - одно из классических описаний современной идентичности - глубоководная многоуровневая структура с границами, которые каким-то образом видимы, но в то же время подвижны и изменчивы. Также удивительно, что Янион - хотя он постулирует психоанализ польского романтизма - не упоминает теорию меланхолии. Как будто она не заметила, что здесь встречаются обе ее любимые темы: бессознательное и смерть.

Фрейд впервые излагает свое понимание меланхолии в статье Скорбь и меланхолия от 1915 года [] . Тогда его в первую очередь интересует описание патологии, иногда испытываемой субъектом после потери любимого человека, то есть - используя профессиональный язык психоанализа - после потери субъекта катехизма, прекращения укомплектования персоналом. «Мы можем отреагировать на такое событие двумя способами», - пишет Фрейд. Мы знаем, что более частая и лучшая реакция - это оплакивание. После его завершения наше либидо высвобождается и может искать другие объекты (под влиянием отношений с миром она замечает, что невозможно поддерживать текущие позиции, потому что «объект окончательно исчез», поэтому мы «узнаем» реальность »).Другое дело меланхолия. Симптомы схожи (неспособность любить, отсутствие интереса к повседневной жизни), но одно оказывается другим. В меланхолии субъект долгое время не покидает объект катексии, не распознает реальность и ведет себя так, как будто объект еще не полностью потерян. Более того, Фрейд предполагает, что потеря объекта влияет на меланхолика таким образом, что заставляет его идентифицировать себя с потерянным объектом. Другими словами, объект становится для субъекта чем-то вроде живого трупа, кем-то не совсем мертвым.Утрачены и в то же время сохранены в памяти, внутренне воплощены в глубоких слоях идентичности.

Саму
Джанион следует считать образцом-меланхоликом. Ее отношение к наследию польского романтизма строго меланхолично.

Этот диагноз гораздо серьезнее, чем может показаться. Об этом свидетельствует эссе Фрейда от 1923 г., Ego и id . На этот раз вспоминается диаграмма меланхолии, которая помогает описать наиболее важные этапы становления человеческой идентичности.Меланхолия показывает нам, как идентификация заменяет катетеризацию объекта. Как следствие, это паттерн, который может быть полезен при интерпретации хода абсолютно фундаментального события в любой субъективной истории - проработки Эдипова комплекса. Эдипов комплекс - это парадигматическая ситуация отвержения Фрейда. Ребенок, вступающий в сексуальные отношения с одним из родителей, сталкивается с запретом, узнает, что родитель недоступен для него из-за табу на инцест. Другой вариант - ребенок отказывается от подобных отношений из-за страха мести другого родителя.В любом случае ребенок отвергается, он вынужден отказаться от отлитого объекта. Нарушаются доэдиповы катексии импульсных идентификаторов, благодаря чему выстраивается зрелая личность ребенка. Эта идентичность (характер эго) является, как утверждает Фрейд, эффектом «заброшенных катехизов объектов, охватывающих историю этих выборов объекта» [] . Память о самых ранних отождествлениях находит характерное место в развивающемся психическом аппарате: она становится его супер-эго (идеалом эго).Например, для мальчика, перенесшего тяжелую вариацию Эдипова комплекса с последующей сильной идентификацией с отцом (согласно правилу: чем сильнее комплекс, тем сильнее последующая идентификация), ценности, связанные с отец - один из главных внутренних знаков взрослой жизни.

Что следует из этих утверждений, когда мы сравниваем их с Двенадцатью импровизациями ? Создается впечатление, что Гжегожевский, изображая своего героя живым мертвецом, видит не только в нем строго современную фигуру, но и в нас, зрителях.Ведь если герой - возвращающийся к нам живой труп, кто-то полумертвый, то мы те, кто не может справиться с его потерей. Итак, мы меланхолики. Когда в Двенадцати импровизациях мы видим механику меланхолии, спектакль оказывается утонченным отражением работы памяти, взаимного запутывания тех, кого следует помнить, и тех, кто помнит. Работа памяти здесь - сложный многомерный процесс. Он трансформирует всех, кто в нем участвует, помещает их в странное пространство между жизнью и смертью, лишает их простой уверенности в своем присутствии и нарушает их идентичность.

Романтик как модернистский меланхолик - вот образ, который Гжегожевский выводит из Дзяды , против сцены и интерпретационной традиции, особенно против традиции учебников Кляйнера. Романтический герой в спектакле становится слабой, призрачной фигурой. Кроме того, ее больше волнует собственный личный опыт, чем приверженность обществу или истории. Если бы реинтерпретация, предложенная в Двенадцать импровизаций , касалась в основном части IV Дзяды , она все равно была бы совместима с каноном.В центре четвертой части - романтический любовник, явно нестабильный с точки зрения идентичности. Однако Гжегожевский строит доминирующую часть своего спектакля из фрагментов части III, основного источника представлений о романтическом национальном герое.

Томаш Плата, Посмертная жизнь романтизма, паб. Театральный факультет Театральной академии в Варшаве и Театрального института в Варшаве. Збигнев Рашевский 9000 3

Так актуализируются смыслы романтизма. Гжегожевский дирижирует одновременно и так же, как Жанион.Сначала они приватизируют романтизм, а затем модернизируют его. Сначала делается экзистенциальный рассказ, затем - фрагмент истории современности. Вся операция прошла успешно? Это успешно? Меняет ли это язык разговора о романтизме? Нет уверенности. В случае с Дженионом лишь небольшая часть аудитории записывает что-либо, кроме твердого заявления о крахе романтической парадигмы. Тем не менее, стратегия приватизации и модернизации романтизма проникает в культурный оборот.Его влияние можно увидеть в текстах Агаты Белик-Робсон (которая ищет средства для упрощения польского повествования о романтизме в английских романтиках) [] , в отрывках из книги Рышарда Пшибыльского Слово и молчание польского героя [] . Через несколько лет, также с Малгожатой Дзевульской (в эссе о Пшибыльском) [] и с Михалом Кузяком [] .

Но это не конец усилий Яниона по спасению польской романтической культуры. В завершение загадки отметим: саму Джанион следует считать образцом-меланхоликом.Ее отношение к наследию польского романтизма строго меланхолично. Романтизм в текстах исследователя, опубликованных после 1989 года, функционирует как умерший любимый человек, с которым невозможно смириться. Мы ясно видим: вопреки распространенному мнению, Дженион не приемлет краха романтической парадигмы. Он объявляет об этом, но немедленно восстает против этого. Ее переосмысление романтической традиции на рубеже 1980-х и 1990-х годов на самом деле является меланхолической попыткой сохранить жизнь умершим.Джанион усиленно работает, чтобы найти место романтическим мифам в новое время. И это успешно. Романтизм в Польше продолжается.

Более того, он остается главным публичным языком, важнейшим кодом нашей культуры. Мы говорили о попытке превратить романтизм в современную философию существования. Добавим, что у Жаниона есть еще идеи возродить умирающий романтизм. Если мы попытаемся определить наиболее важные нарративы польской культуры после 1989 года, мы заметим, что все они в некоторой степени заигрывают с наследием романтизма.И Дженион способствует расширению многих из них.

Отрывок взят из книги Томаша Платы Посмертная жизнь романтизма .

.90 000 польско-российских отношений: развенчание 7 мифов | Романтическая дипломатия

Это семь мифов, парализующих политику Польши в отношении России.

Политика Польши в отношении России построена на мифах. Они являются производным от атавистического, романтического видения наших отношений и отношений ЕС с Россией, которое было возрождено со всей своей силой после аннексии Крыма. Это видение описывает отношения с Кремлем в упрощенной, черно-белой форме, в которой нет места сложной игре интересов, изощренной дипломатии на разных уровнях, а только простой, почти всеобъемлющей блокаде отношений.В такой политике имеет значение не эффективность, а только эмоциональный аргумент в пользу моральной справедливости.

Такая модель отношений с Россией дает ощущение комфорта (удобный предлог, чтобы не браться за сложные и рискованные дела). Однако следствием мифологизации отношений с Россией является провал польской политики перед лицом величайшего вызова безопасности, с которым столкнулась суверенная Польша - войны между Россией и Украиной, которая является элементом противостояния Москвы и Запада.

Миф 1.

Россия злая (агрессивная, лицемерная, недемократическая) и поэтому с ней не следует разговаривать. Это фундаментальный миф, который во многом определяет политику Польши (точнее, ее отсутствие) в отношении России. Если бы другие страны применили этот принцип ко всем «плохим парням» в мире, международные контакты резко сократились бы. Нам самим пришлось бы перестать разговаривать, например, с Китаем (из-за аннексии Тибета и имперской политики, нарушающей международное право в Южно-Китайском море).Между тем отношения Польши с Китаем (и другими «плохими») развиваются наилучшим образом, а с Россией де-факто заморожены более чем на два года. Это потому, что, в отличие от Китая, политика России напрямую влияет на нашу безопасность, что порождает жизненно важный конфликт интересов. Это показывает, что, хотя мы хотим верить в то, что руководствуемся благородными принципами, на самом деле мы не разговариваем с Россией, потому что находимся с ней в конфликте.

В отношениях между странами, конечно, важен диалог с друзьями, но настоящее испытание на зрелость - это общение с теми, с кем мы не согласны.Такие контакты требуют дипломатического мастерства, ответственности и готовности идти на риск.

Миф 2.

Любой диалог с Россией обречен на провал, поскольку все попытки разогреться до настоящего времени не помешали Москве противостоять Западу. Согласно этой логике, все достижения сотрудничества между Западом и Россией должны быть исключены с момента распада Советского Союза, поскольку это не помешало Кремлю нарушить международное право и атаковать Украину. Этот миф предполагает, что все потепление в польско-российских отношениях было проявлением наивности Варшавы, обманутой ложными сигналами из России - после каждого сближения происходила новая эскалация.

Такой подход показывает полное непонимание динамики отношений с такими непростыми, непредсказуемыми партнерами, как Россия. Отношения с такими странами полны неожиданных поворотов, периоды относительной нормализации чередуются с кризисами. Более интенсивное сотрудничество в те лучшие моменты - это не наивность, а использование так называемого окна возможностей преследовать хотя бы некоторые из ваших собственных интересов. Без таких действий были бы невозможны, например, создание памятных мест в Катыни и Медном, распространение правды о Катынской резне в России (в том числе получение разрешения на показ фильма Вайды «Катынь») или стремительный рост польского экспорта и развитие туризма за несколько лет до начала российско-украинского конфликта.Все это принесло Польше временные или постоянные, но ощутимые выгоды.

Миф 3.

Диалог с Россией равносилен продаже польских интересов. Диалог, последствия которого противоречат польскому raison d'état, свидетельствует не о неуместности диалога, а о непрофессионализме тех, кто его ведет. Действительно, цена плохо подготовленных и некомпетентных действий, особенно во внутренней политике, в отношениях с Россией может быть больше, чем в случае с другими странами. Вот почему громкие лозунги о защите интересов Польши часто являются просто камуфляжем, за которым скрывается боязнь пойти на риск контактов с Россией.Между тем, профессионально проведенные переговоры позволяют добиться выгоды даже в условиях кризиса. Между такими родственными странами, как Польша и Россия, всегда есть технические вопросы, которые стоит и могут быть решены, независимо от накала политических отношений.

В настоящее время в качестве примеров можно привести такие проблемы, как статус дипломатической собственности, правила работы польских перевозчиков в России, инфраструктура и транспортное сообщение, пограничные вопросы. Однако, прежде всего, хорошо структурированный многоуровневый диалог позволяет вам продвигать свои аргументы, поддерживать дружеские позиции в обществе и поддерживать каналы связи.

Для Польши контакты с Россией имеют еще одну особую ценность: они являются способом аутентифицировать нас в глазах западных партнеров как ответственного игрока, стремящегося решить проблему, а не нагнетать ее.

Миф 4.

Замораживание контактов между Варшавой и Москвой мешает Западу проводить политику «потепления». Это мнение ошибочно предполагает, что западные страны, учитывая принципиальную позицию Польши, окажут сопротивление построению диалога с Россией.Между тем, тот факт, что Польша не возобновила практически никаких механизмов двустороннего сотрудничества, не помешало сделать это всем другим крупным странам ЕС (и не только крупным). Не оглядываясь на Польшу, в прошлом году Москву посетили, в том числе, Премьер-министр Италии, вице-канцлер Германии, президент Европейской комиссии. Затянувшееся замораживание политических контактов между Варшавой и Москвой безразлично воспринимают во Франции, Германии, не говоря уже об Италии или Испании. Некоторые, вслед за русскими, считают эту ситуацию очередным доказательством «неконструктивной русофобии поляков».Однако никто не рассматривает польскую политику как препятствие для собственных контактов с Москвой.

Миф 5.

В ЕС, когда дело касается России, мы должны занять крайнюю позицию, «чтобы сместить медианное значение ЕС» в сторону более агрессивного подхода к России. Представление о том, что политика ЕС в любом вопросе, особенно в сфере внешних сношений, формируется на основе статистических расчетов (среднее или медианное значение мнений двадцати восьми), оторвано от реальности.Большинство решений принимается в ограниченной группе из нескольких стран. Принадлежность к этой группе, помимо интереса к проблеме, определяется ресурсами, то есть наличием у данной страны инструментов для воздействия на ситуацию. При наших скромных ресурсах радикальная позиция рассматривается другими как дополнительная проблема, не имеющая добавленной стоимости. В результате то, что происходит с Польшей в России, происходит с каждым проблемным и не слишком сильным игроком - мы просто исключены из оборота информации и реального процесса принятия решений.

Миф 6.

Своей бескомпромиссной политикой в ​​отношении России Польша защищает интересы Украины и Беларуси. Ни Украина, ни Беларусь не выигрывают от того, что Польша прерывает контакты с Россией и россиянами. С точки зрения Минска, противостояние между Россией и Западом (включая эскалацию между Варшавой и Москвой) опасно и очень прискорбно. Лукашенко нужны контакты с Западом, чтобы укрепить экономическое положение страны; Однако границы этих контактов определены с согласия Москвы, которая является главным спонсором и политическим покровителем Беларуси.Чем сильнее конфликт между Москвой и Западом, тем меньше у Минска пространство для маневра. Украине же нужны не благородные декларации Польши, а конкретная двусторонняя помощь (финансовая, обучающая и т. Д.). Польша также могла бы помочь Киеву убедить Брюссель или Берлин в конфликте на Донбассе. Замораживание отношений и эскалация конфликтов с Россией, безусловно, не повышают эффективность Польши в этом отношении.

Эти шесть мифов настолько парализуют политику Польши в отношении России, что седьмой оказывается самоисполняющимся пророчеством.

Миф 7.

Польша слишком слаба, чтобы добиться чего-либо в своей политике по отношению к России. Запад и Россия все равно уживутся за нашей спиной. Действительно, Польша, не имеющая собственных каналов коммуникации, прерывает контакты не только с правительством России, но и с обществом. Польша, которая занимает столь радикальную позицию в ЕС, что исключена из процессов принятия решений, может быть немного, и ее даже просят, чтобы важные решения принимались без нее и за ее пределами.

***

Поэтому стоит отказаться от мифов и рискнуть проводить активную политику в отношении России.

Каналы коммуникации должны быть воссозданы сознательно и сбалансировано (не на высшем уровне, а на уровне министров, официальных лиц, лидеров общественного мнения, общества, культурной среды). В ЕС мы должны предлагать свои собственные решения, а не просто принимать и рассматривать те, которые были предложены другими. В то же время, излагая свою позицию, мы должны быть готовы взять на себя политическую и частично финансовую ответственность за нее. Наконец, необходимо честно сказать, что интересы Беларуси и Украины лучше всего защищают не зрелищные ссоры с Россией, а сильное положение нашей страны в ЕС и НАТО, а также наше собственное двустороннее участие в помощи развитию.

Одно последнее предупреждение. Польше нужна активная и эффективная политика в отношении России. Однако нужно понимать, что сегодня интерес Кремля заключается в демонтаже Европейского Союза. Почувствовав напряженность между Варшавой и Брюсселем, Москва попытается использовать дипломатическую игру с Польшей для достижения этой цели.

Политика по отношению к России не должна быть романтической, но ни в коей мере не циничной. Говоря с Россией, мы не должны соглашаться ни на какое соглашение, которое нанесло бы вред единству Европейского Союза, а также использовало бы отношения с Россией для разрешения внутриполитических споров в Польше.

***

Катаржина Пелчиньска-Наленч - с 2014 по 2016 год посол Польши в Москве. Социолог и политолог, занимающийся проблемами Восточной Европы. На протяжении многих лет связан с Центром востоковедения. Сегодня директор программы «Открытая Европа» в Batory Foundation, где недавно опубликовала доклад «Как избежать разговоров над головой? Польша по отношению к России в эпоху противостояния ».

.90 000 лучших фильмов - Рейтинг Filmweb 1 https://fwcdn.pl/fpo/10/48/1048/6925401.2.jpg

8.79 10 901421 рейтинги сообщества

2 https://fwcdn.pl/fpo/07 / 01 /30701/7492190.2.jpg

8,67 10 217 861 рейтинг сообщества

3 https://fwcdn.pl/fpo/33/90/583390/7441162.2.jpg

8,65 10 660 169 оценок сообщества

4 https: // fwcdn .pl / fpo / 10/89/1089 / 7196615.2.jpg

8.64 10 532 335 рейтинги сообщества

5 https://fwcdn.pl/fpo/08/62/862/7517878.2.jpg

8.63 10 982022 оценки сообщества

6 https://fwcdn.pl/fpo/09/98/998/7314731.2.jpg

8.54 10 973737 оценок сообщества

7 https: // fwcdn. pl / fpo / 99/41/849941 / 7991726.2.jpg

8.50 10 4456 оценок сообщества

8 https://fwcdn.pl/fpo/10/19/1019/7386645.2.jpg

8.49 10 392 497 оценок сообщества

9 https: / /fwcdn.pl/fpo/10/90/1090/7196616.2.jpg

8.46 10 275 213 оценок сообщества

10 https://fwcdn.pl/fpo/12/11 / 1211/7254286.2.jpg

8,39 10 360 583 оценки сообщества

11 https://fwcdn.pl/fpo/18/41/11841/7494142.2.jpg

8,38 10 514 229 оценок сообщества

12 https://fwcdn.pl/ fpo / 02/08/208 / 7520031.2.jpg

8,37 10 279 191 рейтинг сообщества

13 https://fwcdn.pl/fpo/10/39/1039/7517880.2.jpg

8, 35 10 654 191 рейтинг сообщества

14 https://fwcdn.pl/fpo/04/17/850417/7933589.2.jpg

8,33 10 20 499 оценок сообщества

15 https://fwcdn.pl/fpo/01 / 67/810167/7905225.2.jpg

8.32 10 284947 оценок сообщества

16 https://fwcdn.pl/fpo/05/45/840545/7902614.2.jpg

8.32 10 17983 оценок сообщества

17 https: // fwcdn.pl/fpo /10/33/1033/6941458.2.jpg

8.31 10 302 257 оценок сообщества

18 https://fwcdn.pl/fpo/14/51/31451/7877022.2.jpg

8, 30 10 495 241 рейтинг сообщества

19 https://fwcdn.pl/fpo/07/02/702/6967799.2.jpg

8.30 10 599 777 оценок сообщества

20 https://fwcdn.pl/fpo/08 / 37/837/7522091.2.jpg

8.28 10 602977 оценок сообщества

21 https://fwcdn.pl/fpo/22/60/752260/7813486.2.jpg

8.28 10 147250 оценок сообщества

22 https://fwcdn.pl/ fpo / 22/25/32225 / 7519150.2.jpg

8.27 10 590 290 оценок сообщества

23 https://fwcdn.pl/fpo/93/49/709349/7708847.2.jpg

8, 27 10 19 165 оценок сообщества

24 https://fwcdn.pl/fpo/18/64/31864/7521208.2.jpg

8.26 10 493096 оценок сообщества

25 https://fwcdn.pl/fpo/05 / 41/620541/7504936.2.jpg

8,26 10 480 645 оценок сообщества

{"тип": "фильм", "ключи": ["фильм_1048", "фильм_30701", "фильм_583390", "фильм_1089", "фильм_862", "фильм_998" , «фильм_849941», «фильм_1019», «фильм_1090», «фильм_1211», «фильм_11841», «фильм_208», «фильм_1039», «фильм_850417», «фильм_810167», «фильм_840545», «фильм_1033», «фильм_31451», » фильм_702 »,« фильм_837 »,« фильм_752260 »,« фильм_32225 »,« фильм_709349 »,« фильм_31864 »,« фильм_620541 »,« фильм_4833 »,« фильм_500891 »,« фильм_503834 »,« фильм_6878 »,« фильм_10477622 »,« фильм_80 , «фильм_760082», «фильм_476580», «фильм_31719», «фильм_809630», «фильм_5103», «фильм_1038», «фильм_30633», «фильм_464256», «фильм_35820», «фильм_835469», «фильм_850261», «фильм_671» фильм_658802 »,« фильм_335332 »,« фильм_31581 »,« фильм_596324 »,« фильм_1286 »,« фильм_743825 »,« фильм_693758 »,« фильм_698847 »,« фильм_21 »,« фильм_104077 »,« фильм_33181 »,« фильм_1068136 »,» , «фильм_1052», «фильм_936», «фильм_1029», «фильм_31654», «фильм_35185», «фильм_190651», «фильм_31793», «фильм_179», «фильм_5267», «фильм_798143», «фильм_61654», «фильм_1093», » фильм_525 »,« фильм_31278 »,« ф » ilm_8228 »,« film_259945 »,« film_33288 »,« film_547 »,« film_1035 »,« film_567127 »,« film_1045 »,« film_8718 »,« film_4977 »,« film_240046 »,« film_8673 »,« film_12137 »,« film_6224 » «фильм_31693», «фильм_512263», «фильм_858070», «фильм_694062», «фильм_814639», «фильм_458654», «фильм_1321», «фильм_743233», «фильм_4979», «фильм_37390», «фильм_7905426913», «фильм_321313» film_426733 "," film_34655 "," film_35461 "]}

.90,000 фильмов по четвергам онлайн - 31 декабря 2020 г. - декабря - 2020 г. - Новости - Центр русского языка и культуры

На этой неделе рекомендуем новогоднюю классику:

«ИРОНИЯ СУДЬБЫ, ИЛИ С ЛЕГКИМ ПАРОМ!»

Режиссер: Эльдар Рязанов
В ролях: Барбара Брыльская (Надя), Андрей Мягков (Зения), Юрий Яковлев (Ипполит), Любовь Соколова (мать Нади), Александр Ширвиндт (Паша), подруга Жени и другие.
Премьера: 1975
Производство: СССР
Жанр: Романтическая комедия
Продолжительность: 1-я часть. - 100 мин, 2 часть - 84 мин.
Языковая версия: Русский

Один из классиков российского кино. Группа старых друзей имеет обыкновение проводить новогоднюю ночь в общественной бане. Во время одной из игр, которая является мальчишником Жени, из-за излишка водки два приятеля теряют сознание. Есть проблема - один из них, Павлик, должен был прилететь в Ленинград встречать Новый год с любимой.Пьяные друзья не могут вспомнить, кто из них должен был лететь и зачем. Зения садится в самолет с помощью своих друзей. Мужчина просыпается в аэропорту Ленинграда. Уверен, что он все еще в Москве, он вызывает такси и уезжает домой. Название улицы, внешний вид дома и номер квартиры совпадают. Даже ключ подходит - типичная советская архитектура. Невозможно представить себе удивление Нади, когда она входит в квартиру и обнаруживает в постели полуобнаженного мужчину. Более того, вместе с Надей его находит жених.

«Ирония судьбы» стала в России культовым фильмом для всех поколений и таким незаменимым атрибутом Нового года, как елка, Дед Мороз и шампанское и т.д. дома »царит на телевидении, россиянину сложно представить Новый год без очередного шоу« Ирония судьбы »(на нескольких каналах одновременно!). Главная роль в фильме досталась польской актрисе, а позже - одной из величайших звезд СССР - Барбаре Брыльской.

.

архивов новых файлов в Варшаве

  • Запись в дневнике святителя Белза Якуба Димитровского о вводе советских войск на территорию Республики Польша 17 сентября; ААН, Досье Якуба Димитровского, справочный номер 3.

  • Листовка Семена Тимошенко от 17 лет.Сентябрь 1939 г .; ААН, Файлы Якуба Димитровского, исх. 6. С. 1.

  • Письмо депутата РП в Берне Титуса Комарницкого Джузеппе Мотте от 18 сентября 1939 г. относительно записки Вячеслава Молотова и нарушения 17.Сентябрь 1939 г., граница Польши со стороны Советской армии, AAN, Польская миссия в Берне, исх. 28, стр. 1.

  • Рапорт председателя СНК СССР, народного комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова на внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР 31.Октябрь 1939 г .; ААН, Сборник документов и личных вещей для граждан

    года.
  • .

    Катюша со штыком. 14 секретов СССР (электронная книга) - цены и отзывы

    «Сколько опытов пришлось замолчать в СССР! Молчала не только бабушка. Все молчали. Весь народ молчал. Бабушки и дедушки, бабушки, учителя, профессора, политики, газеты и учебники молчали. Правда, были оттепели, был Солженицын, была эйфория горбачевской гласности и великого обмана истории во времена Ельцина. И все же советская история по-прежнему похожа на минное поле, на которое русские боятся лезть.Каждый шаг грозит оскорбить имперское сознание, разорвать холст с портретом прекрасной, великой и благородной «матери России».

    Россия убегает от своей истории. От исторической правды. Новейшая история - одно большое белое пятно. Покрасить его стало невозможно, это даже поставило под угрозу самобытность россиян. На что опереться, ведь преступления режима и ложь видны отовсюду? Герои оказываются злодеями, выдающиеся личности - посредственностями, спасители Родины - убийцами, и наоборот: тех, кого называют предателями, считают ревностными патриотами, шпионы - невинными жертвами, а кулаки - способными крестьянами. .

    Дьявольские эксперименты над людьми, сексуальные выходки Ленина и Берии, массовое сотрудничество с фашистами, страшная цена победы в Великой Отечественной войне, трупы в космосе, кровь рабочих на Новочеркской улице и Катынская резня. Все это лежит на минном поле советской истории. Все это тоже есть на страницах этой книги.

    Мечик Игорь Т. - корреспондент, писатель, журналист. Он работал, среди прочего в «Политике», «Ньюсуик» и ТВН. В настоящее время связан с "Gazeta Wyborcza".Его тексты неоднократно были награждены, в т.ч. в конкурсах Гранд Пресс, Ассоциации польских журналистов, Amnesty International. В 2013 году его книга дебютировала «14:57 на Читу. Репортажи из России »номинирована на престижную Рышард Капушинский, награжден лучшими литературными репортажами.

    .90,000 «Милосць, водка, политика» - первая полная биография Броневского

    * Поэт-романтик, запутавшийся в жестокой политике - такая картина Владислава Броневского появляется из книги Мариуша Урбанека «Броневский. Любовь, водка, политика». который только что был опубликован в книжных магазинах. Это первая такая полная биография автора поэмы «Багнет на оружии». *

    В рассказе Урбанека Броневский - фигура, полная противоречий - коммунист, любивший вспоминать свое благородное происхождение, редактор левого «Miesięcznik Literacki», хвастающегося Virtuti Militari и четырьмя Крестами доблести, захваченными в Пилсудском, a революционный трибун, потерявший все зубы в тюрьме на Лубянке, поэт, гордо отказавшийся писать новый польский гимн Беруту, но очень гордившийся своим «Словом о Сталине».

    Родился 17 декабря 1987 года в Плоцке. Стихи писал с детства. Его воспитывали женщины - его бабушка и мать, у которых был оригинальный способ держать дома его сына-подростка, чтобы он не болтался с друзьями, и каждый вечер ставил на стол графин с водкой. По ее мнению, мальчику лучше было пить дома. В мемуарах Броневского так и началось его приключение с алкоголем, сопровождавшее его на протяжении всей его жизни. В 1915 году в возрасте 17 лет Броневский присоединился к Пилсудским легионам.В составе 1-го пехотного полка он также участвовал в польско-большевистской войне, за свои военные заслуги получил Серебряный крест Военного ордена Virtuti Militari и четыре раза Крест Доблести.

    Свободная Польша, за которую он боролся, разочаровала Броневского. После убийства президента Нарутовича поэт, ранее симпатизировавший левым, все больше склонялся к коммунизму. В то же время он искал свое место в поэзии, публиковался в «Скамандер» и «Wiadomości Literackie», дружил с футуристами.В 1925 году вышел его дебютный сборник «Ветряные мельницы», в том же году вышел «Trzy Salwy» - сборный сборник революционных стихов. В этот период у Броневского начались проблемы с цензурой, которая будет сопровождать его на протяжении всей его жизни - произведения были конфискованы цензурой Санации, для советских властей все, что поэт писал, когда он был в СССР, было непристойным, а в В Польской Народной Республике ограничения касались в основном произведений, опубликованных во время войны.

    В 1930-х годах Броневский начал издавать коммунистический «Miesięcznik Literacki», за что был заключен в тюрьму на три месяца.В конце 1932 года вышла книга «Troska i pieśń» с «Элегией на смерть Людвика Вариньского» и стихотворением «Zagłębie Dąbrowskie» о несчастьях шахтеров, оканчивающимся фразой «Зажигай! Готово? - Готово! «, Призывая к революции. Броневский также написал восторженный репортаж о своих поездках по СССР, но он никогда не был членом коммунистической партии ни до, ни после войны.

    Броневский влюбился очень легко, Урбанек перечисляет целую галерею женщин в своей жизни, но сам поэт признался, что самой важной женщиной в его жизни была его дочь Анка, родившаяся в 1929 году.Со своей матерью - Яниной Броневский расстался через несколько лет, чтобы быть связанным с актрисой Марией Зарембинской. Однако с первой женой они дружили до конца жизни.

    Поэт чувствовал надвигающуюся войну - в апреле 1939 года он написал «Багнет для оружия». Всего несколько месяцев спустя, в сентябре, он проехал 500 км за пять дней, чтобы догнать свою воинскую часть. Вторжение Советской армии застало его во Львове, где он был членом оргкомитета нового союза писателей, но отказался публиковать материалы в пропагандистской кампании «Czerwony Banner».Судя по всему, он был пьян в львовских пивных и декламировал антисоветские эпиграммы, озлобляясь тем, что родина пролетариата приложила руку к падению Польши.

    В январе 1940 года Броневский и Александр Ват были арестованы и оказались в Любянке. Броневский провел там 13 месяцев, обвиненный в «польском национализме» и связях с польской военной разведкой. Уот в "My Age" вспоминает, что восхищался отношением Броневского к тюрьме. Когда за попытку прийти к соглашению между камерами, оба были приговорены к заключению в колонии, Броневский пел легионерские песни в течение пяти дней.Поэт был приговорен к пяти годам ссылки в Казахстане, но ему удалось завербовать Андерса в армию, с которой он покинул СССР. В июне 1943 года в Иерусалиме был опубликован самый известный сборник Броневского «Багет для оружия», а в 1945 году - «Древо отчаяния».

    После войны Броневского уговорили остаться в изгнании, но он решил вернуться в Польшу, что он оправдал в одном из своих писем следующим образом: «Для меня дальнейшее пребывание в изгнании означает дальнейшее невыносимое разлуку с моей дочерью, жена и дорогие мне люди, творческий и общий упадок депрессии.Я не в восторге от ситуации в стране, но рассчитываю, что смогу жить, работать на реконструкции все равно и писать ».

    Он вернулся в ноябре 1945 года. Вскоре выяснилось, что его любимая жена Мария заразилась в Освенцим Он умер от неизлечимой болезни крови, и, несмотря на лечение в клинике в Швейцарии, она умерла. Броневский пил и отчаялся. Он влился в официальное течение литературной жизни - ему были близки коммунистические лозунги равенства и свободы трудящихся масс. еще до войны.

    В 1949 году, в связи с 70-летием со дня рождения Сталина, был объявлен конкурс на стихотворение о нем, в котором принял участие Броневский. «Слово о Сталине» - как признавался сам Броневский - было написано во время трехдневного алкогольного пробега, но сам поэт считал это стихотворение, в котором кровавый диктатор описывается как движущая сила истории, буквально очень хорошим. Однако подчинение властям имело для Броневского определенные пределы. Болеслав Берут попросил поэта написать новый польский гимн, но Броневский, явно пьяный, категорически отказался.«Потому что я как будто отрубила голову польскому орлу», - возражала поэтесса, которую запомнила Мария Домбровская.

    Алкогольные очереди Броневского становились все длиннее и длиннее, особенно после того, как в августе 1954 года умерла его дочь Анка. Было высказано предположение, что это было самоубийство, однако Урбанек соглашается, что это была досадная авария. Броневский сломался после смерти любимой дочери и провел в психиатрической больнице три месяца. Цикл стихов «Анка», написанный после смерти дочери, - одно из самых трогательных достижений Броневского.Поэт умер от рака гортани 10 февраля 1962 года.

    Книгу «Броневский. Милосць, водка, политика» выпустило издательство «Искры». (PAP)

    Источник:

    .

    Смотрите также

    Читать далее

    Контактная информация

    194100 Россия, Санкт-Петербург,ул. Кантемировская, дом 7
    тел/факс: (812) 295-18-02  e-mail: Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

    Строительная организация ГК «Интелтехстрой» - промышленное строительство, промышленное проектирование, реконструкция.
    Карта сайта, XML.